— А согласятся ли другие стратеги, разделить на части царское наследство?

— Конечно. Каждый из них в тайне мечтают о своем маленьком царстве. По крайней мере, Антигон Циклоп и Полисперхон, уж точно думают об этом, — усмехнулся Антипатр — Но не будем ускорять бег времени сын. Спешка и нетерпение, главные недруги в тайных делах. Да хранят нас бессмертные боги.

Но пока Антипатр с Кассандром под покровом ночи строили свои тайные планы, над лагерем великого потрясателя Вселенной и прочего и прочего и прочего, уже выступали в поход. Дневное светило еще не скрылось за горизонтом, а войны царя уже покидали палатки, чтобы построиться в колонны и вновь двинуться на восток, к далекому и уже трижды проклятому Гангу, на берегах которого царь Александр обещал повернуть домой.

И вновь изнывая от нестерпимой жары и раскаленного воздуха, при свете факелов, люди стройными рядами двинулись через барханы и солончаки пустыни Тар. Было тяжело, но с каждым пройденной по пустыне ночи, они становились опытнее и злее. С каждым переходом солдаты одерживали над необычным противником маленькую, но очень важную для себя победу, отдавать которую обратно было невозможно. И потому, солдаты продолжали упрямо месить своими башмаками горячий песок, твердо зная, что испытание жарой скоро закончиться. Так сказал Александр, а войско как никогда прежде верило ему. Да и как не верить человеку, который в самый трудный момент похода доказал солдатам свою мудрость и прозорливость.

Это было на третий день перехода через пустыню. Вода в колодцах, возле которых был разбит македонский лагерь, оказалась горькой и солоноватой. Её было очень трудно пить и среди уставших от дневной жары солдат, начался ропот. И тогда Александр совершил смелый шаг. Он приказал принести большой медный котел и вылил в него всю отмеренную ему на три дня пути воду.

— Воины, я отдаю свою воду тем, для кого муки жажды стали нестерпимы. Тем, кого оставило мужество в этом трудном испытании жарой. Пусть смело пьют мой дар без всякой боязни. Свою воду я получу этой ночью в конце перехода — уверенно изрек царь. Сразу вслед за ним свою воду отдали Гефестион, Птоломей, Пердикка и некоторые другие командиры.

Подобный поступок царя произвел сильное воздействие на солдат, хотя собранной воды, конечно же, не хватало, дабы напоить всех страждущих. Однако опасный ропот в солдатских рядах мгновенно сменился одобрительным гулом. Раз царь, не задумываясь, жертвует самым ценным на этот момент предметом, значит, впереди всех ждет удача. Войско безропотно выступило в ночной переход, опасные искры мятежа были погашены. В конце перехода македонцев действительно ожидал успех. Вода в колодцах была хорошего качества и в достаточном количестве.

Шагая по песку, солдаты поднимались клубы рыжей пыли, которые длинным шлейфом тянулись вдоль идущего войска.

— Не об этой ли рыжей угрозе толковал мне Нефтех — размышлял Александр, внимательно следя за горизонт — если это она, то в борьбе с ней я пока удачно справляюсь.

Великому полководцу действительно, пока везло. Серьезных потерь среди македонской пехоты и кавалерии не было, жару люди и лошади переносили неплохо. Помня свой поход к оазису Амона, царь с тревогой опасался появления на его пути песчаной бури, чуть было не погубившей. Однако бессмертные боги на этот раз были благосклонны к Александру и его войску. Горизонт на протяжении всего перехода оставался чистым, а прибывшие от Чандрагупты гонцы сообщали, пустыня закончиться в самые ближайшие дни.

Ободренный этим, Александр уже вынашивал план скорой кампании с царем гангаридов Аграмесом, покрасившего свою бороду в рыжий цвет в знак своей военной мощи. По словам Пора и Фегея у владыки Паталипутры было две тысячи колесниц, пятьсот слонов и огромное число войска. Сам Аграмес был смелым и отважным воином, и мог оказать достойное сопротивление Александру.

Захватив при помощи оружия царский трон, решительными и жестокими мерами он смог удержать бразды правления, вопреки надеждам знати. Опасаясь карающей руки нового владыки, брахманы и чиновники, смирились с пребыванием на троне Магадхи сына цирюльника и куртизанки узурпатора сумевшего договориться с кшатриями. Выказывая покорность в душе, они ненавидели Аграмеса и страстно желали его свержения любым доступным путем.

Именно на внутреннем раздоре и строил свой расчет Александр, собираясь в поход на гангаридов. Бежавший от гнева Аграмеса Чандрагупта, клятвенно заверял македонского царя, что по прибытию в царство Нандов он получат весомую поддержку со стороны знати. Разыграв схожую комбинацию в Пенджабе, против царя Пора, Александр был уверен, что ему повезет и на берегах Ганга.

— Наша главная задача разбить основные силы противника в одной битве — говорил он Гефестиону и Пердикке в одной из ночных бесед на привале. После бунта войска и явного саботажа своих командиров на берегу Гефасиса, царь предпочитал делиться своими сокровенными планами только с ограниченным кругом лиц. — Если фортуна будет благосклонна к нам, то царь Аграмес будет пленен или убит, что приведет к быстрому завершению похода. Если же этого нет, и он спасется бегством то, дойдя до Ганга, мы построим корабли и, посадив на них солдат, двинемся вдоль реки до столицы царства, а там дойдем и до седого Океана. Там, на его берегу, я закончу свой поход, превзойдя своими деяниями, подвиги Диониса и Геракла. Завоеванием гангаридов я объединю всю Азию в одно единое царство и горе тем, кто воспротивится моей воле.

— Ты как всегда прав мой повелитель! Единое царство под твоим просвещенным правлением, вот высшее благо для всей Ойкумены — горячо поддержал царя Гефестион, а Пердикка уверенно кивал головой в знак своего одобрения сказанных слов.

— А вы мои верные соратники, поможете мне в моих трудах. С вашей помощью я воплощу в жизнь всё то, что вынашивал в душе все эти годы — сказал Александр, сверкая блестящими от волнения глазами.

— Мы да, великий царь, но вот другие — многозначительно произнес Гефестион. Желая лишний раз, подчеркнуть свою избранность царем он, намеренно задевая незажившую рану монарха.

— Я этого никогда не забуду — нахмурившись, произнес Александр — но сейчас не время говорить об этом. Сейчас мне как никогда нужно единство войска, но на берегу океана, клянусь своим бессмертным отцом Зевсом, каждый получит ту награду, которую они заслужили. Главное, же награждение будет совершено мною в Вавилоне. Там в моей новой столице, вы займете подобающее вам место у моего трона.

Таковы были планы великого полководца. И ради их исполнения македонское войско вновь двинулось в очередной ночной переход. Вновь запылали факелы, протяжно скрипели повозки, и рыжий песок пустыни запылил под солдатскими башмаками. Поход продолжался.