— Не сомневаюсь, отец. Мне нечего спрашивать. Не смею тебя задерживать, — это именно те слова, которые мог бы услышать чистокровный волшебник от послушного и примерного сына. Но совсем не те, которые хотел бы сказать Скорпиус. Он не смел перечить, потому что уважал своего отца, несмотря ни на что. Его так воспитали. И сейчас он готов был оставить все как есть.

— Говори, — требовательно произнес Драко.

— Прости, отец. Я все сказал. Доброй ночи.

И Скорпиус, развернувшись, с чувством собственного достоинства, как это и было всегда принято в их доме, направился к выходу.

Фигура у окна ссутулилась. Драко опустил голову, сжав пальцами каменный подоконник.

— Скорпи… — его голос звучал тихо, надтреснуто.

— Да? — вздрогнув, откликнулся мальчик, желая одного. Чтобы отец обнял его так же просто и непринужденно, как Гарри Поттер обнимал своих детей, чтобы эта стена между ними треснула, чтобы выработанное годами показное, ненужное отчуждение, наконец, сменилось настоящими эмоциями: хотелось просто родительского тепла. И Скорпиус вдруг понял, что ужасно соскучился по матери.

— Что? — спросил он, подойдя к отцу, смотря на него с вызовом. И тут же опустил взгляд. Потому что это неправильно так дерзко смотреть на отца. Нет, неправильно.

— Скорпи… — еще раз произнес Драко и спрятал лицо в ладонях.

— Отец… — беспомощно прошептал Скорпиус, — в чем дело?

— Все нормально, сын. Все хорошо, — в голос вернулась прежняя твердость и властность, а взгляд серых глаз снова стал выдержанным и холодным.

— Я хочу встретиться с мамой, — вдруг сказал Скорпиус.

— Хорошо. Вы встретитесь. Я думаю, она будет рада.

— Спасибо.

— Иди, Скорпиус. Доброй ночи.

Плечи Драко расправились, он будто стал чувствовать себя свободней.

На самом пороге Малфой–младший обернулся. И почувствовал невыносимое одиночество, здесь, на пороге комнаты, которая скоро станет его отцу домом. Захотелось подойти к отцу и обнять его. Но он, конечно же, этого не сделал.

— Доброй ночи, отец.