— Боюсь, что твоя карта полна белых пятен. Сейчас я не могу сориентироваться по ней. Может позже.

— Может, — разочарованно произнесла я и в последний раз обвела взглядом руины зала. — Возвращаемся в город. Может там найдётся подходящий мастер.

Но торопиться я, конечно, не буду. Успею ещё поспать перед репетицией.

Могут ли совы играть рок? Судя по нашей группе — да. Во всяком случае ранний подъём в очередной раз продемонстрировал, что жаворонков в нашей стае нет. Но кофе и предвкушение первой репетиции на новом месте вселели в нас бодрость и надежды.

— Ща полабаем! — радостно потёр руки Витёк, когда мы выбрались из такси у двери склада.

— Ага, — поддержал его Страус, — это куда приятней, чем этой, как её… Метлой махать!

— Будешь и дальше номера с файер–шоу откалывать — вообще переймём у Пал Андреича традиции трудотерапии. Как в армии, — пригрозил ему Чарский. — Кирка, давай карту.

Я выудила из кармана ключ–карту и передала Юрке. Тот приложил её к замку и… ничего не произошло. Чарский озадаченно почесал затылок и повторил операцию. Дверь осталась запертой.

— Дай сюда, — мгновенно потерял терпение Витя и, выхватив карту, самолично сунул ту в считыватель.

Результат остался нулевым.

— Кирюх, ты карту не царапала? — задумчиво спросил Гарик.

— Вроде нет, — я отобрала карту у Вити и рассмотрела поближе. — Вчера ж всё работало. Да пофигу, пошли к Николаичу, на крайняк сам откроет. У него офис тут рядом.

Офис, действительно, располагался рядом и даже Иван Николаич оказался на месте. Вот только на меня он смотрел, как на пустое место:

— Здравствуйте. Чем могу быть полезен?

— Добрый день, Иван Николаевич. У меня тут проблема с картой какая–то. Дверь не открывает.

— А вы, собственно, кто? — Иван Николаевич воззрился на меня с искренним изумлением. — Не припомню, чтобы сдавал вам что–либо. Номер договора назовите, пожалуйста.

— Вы же сами просили без договора, — на автомате ответила я, уже понимая, что попала. И развели меня, как ребёнка конфеткой. Сука!

— Я?! — Иван Николаевич изобразил на лице такое праведное изумление, что даже Станиславский не нашёл бы, к чему придраться. Сей мимический шедевр, правда, я созерцала недолго. Слушавший с остальными ребятами за дверью Зверь шагнул в тесную каморку.

— Подержи басуху, — Витя выверенным за годы дружбы движением сунул мне чехол с гитарой.

Прежде чем кто–то из нас успел подать голос, Зверь вздёрнул жулика за воротник и замахнулся так, словно собрался поймать луну в небе. И вот тут Николаич сообразил, что его сейчас будут бить — причём толпой и не только по лицу, — и продемонстрировал удивительную для такой тучной комплекции прыть. Он выскользнул из рубашки, оттолкнул меня в сторону, и пузатой бомбой помчал прочь, едва не растоптав по пути Страуса. Верещал сволочной пузан при этом так, что аж уши закладывало.