4

Редкие по сравнению с утренними часами, но по-прежнему неумолкающие машины опаляли скоростью тротуар. Путь к центру столицы лежал через лабиринты нескольких бессонных улиц и бульваров. И где-то ещё не гас свет в квартирах, а ночь подходила к концу. Ориентироваться, следуя постоянно в сторону нарастающей суеты, получалось легко, даже смутно представляя местность.

Пьяницы просили на хлеб и явно лгали, судя по их пропитым лицам. Ритуал прошения повторился несколько раз, и агрессивность оппонентов проявлялась лишь заметней. Одного нищего пришлось ударить. Другие за него не вступились. Среди прочего контингента прохожих заметную долю составляли стражи порядка, они не заходили во дворы и патрулировали открытые пространства. Также немало полуночничало молодёжи всех народов и субкультур. Невероятно красивые женщины иногда шли рядом и будто взмахивали красным шёлком, обжигая моё зрение.

Кто-то из классиков, сравнивший лес со звёздным небом, оказался прав. Только город — это тот же лес. Большой город. Под покровом знака созвездия таятся вселенные, как чащи и дубравы за просекой. Вокруг идущих мимо танцевали мириады огней, расплываясь от холода в ромбы, паучки, кляксы и неполиткорректные свастики.

За одним из поворотов столпотворение. На случайном перекрёстке автомобиль сбил пешехода. Скорая забирала тело студентки в недра задней дверцы, а по асфальту валялись в смятении бывшие принадлежности женской сумочки. Но виновник происшествия отсутствовал. В метре от места трагедии плакали подружки потерпевшей. Там же образовалась толкучка из самых разных ночных горожан, от полицейский и журналистов до смеющихся парней, неясно чем довольных.

Уже практически миновав сборище, я заметил, как что-то блеснуло близ тротуара, на проезжей части. Равномерные звёздные отсветы посылали очки. До них, казалось, никому нет дела. Молоденькие плачущие девочки и напуганные юноши не собирались их подбирать.

Улучив момент, движимый бессознательным порывом, я поднял их и осмотрел. Целые, без трещин, но слегка расшатано одно ушко. Хотелось отдать их кому-то, но…

Толпившиеся выглядели занятыми, и чувство ненужности повлекло меня дальше по мостовой. Но далеко уйти не удалось. Кто-то окликнул нелепого человека, крадущего вещи мёртвых. Чувствуя себя чем-то обязанным сборищу, на глазах которого я украл очки, моё тело замерло и безучастно томилось двадцать минут, наслаждаясь суетой и ожидая того, кто отберёт у незнакомца вещь сбитой жертвы ДТП. Не скрою, в голове неоднократно возникала мысль остаться здесь как можно дольше, потому что бессонница и тягостные мысли отступали в присутствии общества. Тем не менее, когда меня вновь, казалось бы, все забыли, ноги сами устремились прочь под влиянием осознания собственной неуместности, но тут окрик повторился снова.

Через несколько метров передо мной вырос обросший и будто специально небритый в честь траура мужчина. Неизвестный предложил свои услуги шофёра, но я был вынужден признаться в отсутствии денег. Однако к моему удивлению незнакомец стал задавать странные вопросы и подозрительно косился на чужие очки в руках собеседника, которые тот тут же спрятал. Чтобы не вызывать подозрений, пришлось вести себя естественно в рамках нестандартной и глупой ситуации. Оказалось, мой собеседник посчитал меня частью компании плачущих девочек неподалеку. У молодёжи из-за трагедии сорвалось какое-то весёлое мероприятия, и ребята собрали деньги и наняли пару шофёров, чтобы те развезли всех по домам. Компания была немалая, но кое-кто решил отправиться в больницу, а некоторые остались ради общения с полицией. Мужчина почти уговаривал меня ехать, соболезновал горю и старался быть милым. Ситуация начинала выглядеть пакостно, и, садясь в автомобиль, я уже приготовился к тому, что остальные несчастные студенты не примут к себе чужака. Пальцы тоскливо ощупали карман с кошельком, понимая, что, вероятно, придётся расплатиться ради поддержания легенды. Тратиться очень не хотелось, но признаваться в краже очков казалось кощунственным по отношению к Анне и несчастной пострадавшей в ДТП, к тому же робкая авантюрная надежда промелькнула на миг в сознании и затронула мою внутреннюю сущность игрока. Усталость и вечно воскрешаемая сонливость мешали обдумать ситуацию здраво, а ввязываться в конфликт, пусть и словесный, после короткой стычки с нищими не хотелось, ну а бессловесно бежать было как-то не по-мужски.

Словно поощряя странную выходку, случай помог избежать глупой ситуации. Незнакомый парень и несколько девушек, увидев, что какого-то верзилу привёл сам шофёр, решили, что я какой-то знакомый водителя, и всю дорогу болтали о своём, не обращая на меня внимания.

Автомобилист спросил маршрут, и ему назвали три адреса. Голос Павла Леденеева попросил подбросить его до центра, чем никого не смутил вопреки ожиданию. В принципе, мой маршрут оказался наиболее коротким. Совесть тревожила своего обладателя до окончания недолгой поездки, но так как преступление было призрачным и условным, а мысли — туманными, я вскоре посчитал чудесную бесплатную помощь шофёра знаком свыше, а очки — талисманом.

В машине девочка с некрасивым высохшим лицом и пухлыми ногами говорила о вероятной смерти пострадавшей. Впоследствии в моей голове данные слова потеряли сомнительное «вероятно», но не из-за кровожадности. Чужая грусть немного отдавалась в сердце, и лишь спокойное осознание в себе самозванца заглушало сострадание. В конце концов, в городе каждый день случается множество преступлений, и невозможно держать ответ перед всеми умершими.

Центр встретил раба бессонницы вечно беспокойными кварталами. Тут и там, точно вблизи незримых костров, кучками стояли или медленно шли оттенённые лучами иллюминации прохожие. Как я и предположил, ещё попивая неприятный на вкус претенциозный зерновой кипяток в пустеющем кафе, в сердце столицы стоило оказаться ради самоуспокоения и маскировки. Никому не интересен неизвестный поздний пешеход среди рассеянной массы неспящих. Парочка из-за соседнего столика в своё время подсказала мне хороший способ убить тёмные часы до того, как рассветёт… Последние недели утомили ночными прогулками по опасным, изученным, но непредсказуемым окраинам. Народа там мало, но для меня было важно не оставаться одному в квартире, а город всегда полон призраков. Когда идёшь по опустевшей столице, испытываешь лёгкий страх нарваться на каких-нибудь негодяев, поэтому постоянно ощущаешь присутствия… тревога создаёт вокруг людей, даже если их нет. Фантомы и призраки создают компанию молодому аспиранту (то есть мне)… с ними попеременно то страшно, то спокойно из-за моей странной фобии, но именно это сочетание помогает найти покой. Не важно, насколько реальные вокруг люди, важно гипотетическое их близкое присутствие, которое отвлекает, потому что источник ужаса в сердце автора данного повествования куда опаснее, чем человечество. В замкнутом пространстве квартиры, где нет никого, кроме тебя, и постоянная ходьба и смена пейзажей не гипнотизируют взоры, переносить ночь совершенно невыносимо.

Проспекты центра Москвы уже стучали об мои подошвы. Выйдя на променад, я присоединился к идущим, пусть и на приличном расстоянии, но всё же формируя один условный поток горожан и приезжих. Для успокоения моего страха одиночества вполне хватило бы и издали видимых редких фигур вкупе с осознанием, что рядом точно есть и ещё кто-то. На практике людей оказалось даже больше.

Можно хоть каждую ночь шататься по местам, излюбленным туристами, шпаной и молодёжью, и не привлечь пристального внимания к своей катящейся в пропасть судьбе. Вечный незнакомец никогда не исчезнет с улиц, поспоривших с небом за право сиять. Который из полуночников именно он? Собственно, кто этот призрак, как не сама толпа, сжатая в пентаграмму одного тела?

Если честно, после выписки я только и думаю, что на моём месте мог бы оказаться совершенно любой человек. Единственная моя особенность — меня ничего не интересует. Моими ногами движет желание спать, но смутная жажда какой-то миссии давит на плечи. Кто-то шепчет: «Ты не можешь упасть на дно, ещё не всё отдано и сделано». И я повинуюсь, в сущности, для смерти должно присутствовать то, что умирает.

От бесцельного скитания начали неметь конечности. Подсвеченные мостовые разноцветными пятнами отделялись от ночи и призраком терзали взгляд. Видения плавились, пока пропасть над головой не хотела преображаться в солнце, одно способное мило лгать, что под ногами привычная нам планета. Неужели, всю эфемерность бытия не узнали мои глаза? Прохожие сливались в линии, меркли в искрах и паутинах огней. Хоть над городом нависли настоящие, но невидимые и слабые светила, ад сгорал ярче.

Безотчётно шаря в кармане, пальцы нащупали предмет, о котором память не сразу подобрала достойные сведения. Передо мной снова играли бликами стёкла в незатейливой оправе. Не мужские и не женские очки отторгали своей чужеродностью. Несочетаемый вид урн и лавочки, располагавшейся поодаль в сквере, не позволял оставить вещь среди совершенно бесприютного пространства. Полицейские и неспящие странники сковывали, чем-то обязывая. В результате руки не поднялись.

Нежное воспоминание, возрастая, проскальзывало в ненужные линзы. «Смотри на мир мёртвыми глазами, когда устанешь и понадобится пустота в моих», — шептал голос Анны из бездны осенней высоты. Почти бессознательно мне стало приятно, что владелица очков была девушкой. И как-то сразу само собой понятие мёртвого взгляда рыжеволосой красавицы пришло в идентичное состояние с истинной владелицей моей краденой вещи. Даже если несчастная жертва жива, её близость к потустороннему приобрела достаточное сходство с омертвевшими глазами Анны. Линзы впитали эхо гибели, неважно действительно ли состоявшейся, и превратились в остекленевшие зрачки пустоты. Главное, дверь в иную реальность отворялась. Воображение и интуиция наполняли талисман необходимой силой тождественности с убитыми и покойными. Усталость давила на голову, и возникло неодолимое желание надеть очки. Предчувствие было такое, словно едва знакомая цветочница сделается ближе с отголосками своего взгляда, хотя бессонница всё же не настолько владела моим умом, чтобы потерять контроль над действительностью. Ничего особенно увидеть не ожидая, глаза спрятались за тонкие искривлённые стёкла.