После этого мы летели в тишине в течение нескольких минут, и я сделал всё возможное, чтобы сосредоточиться на своей главной задаче — добраться до дома и решить, как поступить с Ханной, когда мы окажемся там. Я пытался не нюхать её, не прикасаться к ней и не думать о ней в приятном ключе.

Вдруг Ханна нарушила умиротворенную тишину.

— Ну, хорошо, предположим, Лоухи раздобудет где-нибудь летающих ящеров. Или гигантского орла. Или решит отправиться за нами пешком, что тогда?

— Ты, и правда, о ней беспокоишься? — спросил я.

— О, да! — воскликнула она, повернув голову и одарив меня своим самым удивленным взглядом. — С ней сейчас Расмус, и я точно могу сказать, что это был не его выбор.

Я сощурил глаза, услышав его имя.

— Ты уверена, что точно это знаешь?

— Мы вернёмся к этому разговору через минуту, — сказала она, и я удивился, что она уже пыталась командовать мной. — Твоя бывшая жена ненормальная. И могущественная. И я не знаю, что мешает ей собрать весь свой конвой и напасть на Сумеречную окраину. Учитывая, что на её стороне магия.

— Она обладает магией, но магия не всегда на её стороне, — сказал я ей. — Она всего лишь использует магию Ильмаринена, своего супруга. Ходят слухи, что она держит его в клетке, и он уже едва живой. Она использует специальные приспособления, чтобы высасывать кровь из этого несчастного ублюдка, которую она потом использует. Но это чёрная магия, а чёрная магия иногда действует по своему усмотрению. Она может обернуться против тебя.

Между её бровями появилась складка беспокойства.

— Магическая защита не даст проникнуть Лоухи на Сумеречную окраину, если это тебя беспокоит, — продолжил я. — Если бы она отправилась за нами, мы бы узнали. Даже если она перевоплотится в кого-то другого.

— Она умеет перевоплощаться? — спросила она, и её глаза округлились.

— Только на короткое время.

Она ещё сильнее нахмурилась, и ненадолго втянула нижнюю губу, что заставило мою кровь снова вскипеть.

— Хм-м-м. Это может многое объяснить.

Я не знал, о чём она говорила, но я не стал давить на неё. У меня и так было к ней много вопросов.

В итоге, когда мы перелетели через Ущелье отчаяния, Сарви сказал мне, что ему надо отдохнуть. Я не стал спорить, хотя больше всего на свете я желал вернуться на Сумеречную окраину, задрать ноги вверх, немного отдохнуть и выпить хорошего кофе перед тем, как я решу, что делать с Ханной. Кофе мог исправить всё, что угодно. И чем он был крепче, тем лучше.

Мы приземлились на вершине крутого холма, коричневая трава качалась на ветру, который я уже не контролировал. Перед нами до самых Железных гор, у подножия которых рос зелёный лес, растянулись рыжеватые холмы, которые напоминали бархатную змею. Если посмотреть туда, откуда мы пришли, можно было видеть, как холмы плавно переходили в бесплодные степи Долин Лекио. Сумеречная река разрезала их полосой под прямым углом.

Мне нравилась эта часть Туонелы, так сильно, что я заставил своих мёртвых прислужников построить ещё один небольшой замок в склоне горы. Перед ним текла река, и её чёрная успокаивающая вода контрастировали с гладкими коричневыми холмами. Это был дом вдали от дома. Это звучало так приземлёно, но мне иногда хотелось немного приземленности. Всю свою жизнь меня привлекали тьма и хаос — Сумеречная окраина не случайно напоминала готическую мечту, окружённую самыми бурными морями — но всё же небольшая часть меня жаждала света. Он был ей необходим. И это было самое спокойное и идиллическое место, которое только могло существовать в Туонеле. Если бы я смог снова стать счастливым, здешнее небо сделалось бы самым чистым и ярко-голубым.

— Где мы? — спросила Ханна, когда я спешился, после чего взял ее за талию, приподнял и поставил на траву рядом с собой.