Экскурсия входила в стоимость путевки, поэтому грех было не поехать. Увидев возле столовой объявление «Завтра состоится экскурсия СОЧИ — ВСЕСОЮЗНАЯ ЗДРАВНИЦА (с посещением дендрария)», подруги сразу пошли записываться.

Автобус отходил рано, так что на завтрак пришли одетые «по-городскому» (не в купальниках под сарафанами). Наскоро запихав в себя творожную запеканку и запив ее какао из граненого стакана, побежали занимать места в стоявшем у ворот стареньком «ЛИАЗе». Торопились напрасно — свободными оставались только задние сиденья над раскаленным двигателем. Потом еще минут двадцать ждали фотографа. Без него руководитель экскурсии отправляться категорически отказывался. Наконец из роскошных синих «Жигулей» вылез богемного вида красавец-грузин с объемистой фотосумкой и не спеша устроился на оставленном для него свободным переднем сиденье. Солнце еще не успело раскалить асфальт, так что дорога до Сочи, несмотря на натужно ревевший под ягодицами двигатель, особых неудобств не причинила. Экскурсовод взял в руки микрофон и развлекал пассажиров анекдотами и загадками фривольного содержания. Когда же автобус миновал Адлер, тон его поменялся на серьезный и он принялся сыпать цифрами и фактами, свидетельствующими о небывалых успехах курортного строительства в СССР. Солнце уже начало припекать, так что остановок для фотографирования все ждали с нетерпением. В дендрарии прогулялись по аллее, где снимали «Принца Флоризеля», прокатились на канатной дороге, а потом организованно построились для коллективного фото на фоне раскидистой пальмы. Красавец-фотограф произнес профессиональное: «Улыбаться после слова „лопата“» и, сделав несколько дублей, пригласил желающих посниматься индивидуально на цветную пленку ORWO. Тратить три рубля на фото с пальмой Алле не хотелось и она отошла посидеть в тени у фонтана. Минут через десять Женя разыскала ее.

— Алка, пошли сниматься.

— Неохота, — ответила Алла, — да и денег жалко.

— Слушай, этот Гела на тебя глаз положил. Говорит, бесплатно напечатаю такую красавицу. Пойдем скорее — скажешь, чтобы он нас вдвоем сфоткал.

— Гела? Это разве мужское имя?

— Не знаю, он сказал: «Гела — художник, и за красоту денег не берет».

Фотограф подошел к процессу с душой — подруги долго позировали под режиссерские выкрики: «Свет держим! Покажи страсть! Смотрим вдаль и грустим о маме…» Синхронно закидывали головы, становясь в профиль, как Маркс и Энгельс, потом, взявшись за руки, смотрели в то разные стороны, то в одну. Съемку пришлось прервать только после недовольных реплик женской части группы, которую мастер обделил своим вниманием.

На территории санатория имени Орджоникидзе после группового снимка на фоне фонтана «с грудями», по меткому выражению экскурсовода (наяды в стиле сталинского ампира действительно поражали своими формами), Гела потащил Аллу сниматься на галерею с колоннами. Попытку Жанны увязаться следом он строго пресек:

— У меня в плане тема одиночества. Не отвлекайте модель!

Подсаживая на каменные перила, брал на руки, как ребенка, а помогая слезать, задерживал ее ладонь в своей, «со значением» глядя в глаза. Но Алле было не до его мужских чар — жара усилилась, хотелось пить и слегка мутило от сильного запаха одеколона, который источал вокруг себя ценитель красоты.

На набережной, вопреки ожиданиям, ухаживания не возобновились — после группового снимка на фоне моря санаторский фотограф вступил в конфликт с местным коллегой, который назойливо предлагал сфотографироваться «с живым обезьяном». «Обезьян» лежал у него на плече, прикрыв глаза, и впечатления «живого» не производил. Во время конфликта он только вздрагивал от особенно громких аргументов и еще сильнее вцеплялся в майку-сеточку своего хозяина.

В автобусе на обратном пути Гела бесцеремонно потряс задремавшую Аллу за плечо и, прищурив восточный глаз, вкрадчиво сказал:

— В мастерскую вечером приходи — открою тебе секреты мастерства…

— Куда? Зачем? — не поняла Алла.

— Ну, негативы выберем, проявлять-печатать будем. Потом туда-сюда глянцевать. Приходи.