Притаившись в тени деревьев, я наблюдала за Вейном с Виспериной. Наконец она юркнула внутрь, а он засунул руки в карманы и, ссутулившись, пошёл прочь. В мою сторону.

Я вынырнула ему навстречу:

 – Ты что, помирился с ней?

Спросила, а у самой внутри всколыхнулась надежда: может, он обманывает её, пытается снова вкрасться в доверие, что-то задумал…

 – А тебе какое дело?

От холодного ответа в груди словно что-то оборвалось. Я растерянно смотрела на Вейна. А он пялился на меня исподлобья, недобро.

 – Она же подговорила свою команду избить твоего брата. Ты забыл, что ли?

 – Ого, миленько. А с каких пор тебя интересует мой брат? Ты его разве не послала?

Я закусила губу. Стало нехорошо, в желудке железным комом осела горечь. Это что, Карин ему рассказал о том, что было утром? Или Вейн имеет в виду наш с Карином разговор несколько дней назад, когда я сказала, что расстаюсь с ним?

Хагос, я, кажется, слишком давно разговаривала с Вейном последний раз. Конечно, турнир, подготовка, покушения эти, а потом Хен… но мне всё равно не следовало забывать о друзьях.

Вейн, видимо, решил, что разговор окончен, сделал попытку пройти мимо. Я попыталась схватить его за рукав, но он отдёрнул руку и уставился на меня с плохо скрываемой злостью. Я заставила себя не реагировать, сказала спокойно:

 – Она и меня убить пыталась вообще-то.

 – Что?! – в зелёных глазах полыхнула ярость. Свирепая огненная ярость.

Я открыла было рот… и тут же закрыла.

Не могу. Не имею права рассказывать ему о происшествии с гончими и взломе защиты Имсена. Если он мне поверит, это ещё полбеды. А если нет – и проговорится Висперине?

А так она думает, что в безопасности, и наверняка выдаст себя рано или поздно. Устроит ещё что-нибудь – тут-то ректор или Хен её и прихватят.

Вейн принял моё молчание за отсутствие аргументов.

 – А тебе-то что? Тебе какое дело, высокая ар-теранна? Привыкла, что всё вокруг тебя вертится, считаешь, что это нормально? Карин ради тебя первым местом пожертвовал, сделал всё, чтобы ты на турнире победила, а тебе всё нипочём, надоело – перепорхнула на другой цветочек. Да Ви в тысячу раз тебя честнее. Она хотя бы не прыгает по койкам. Иди отсюда и не попадайся мне на глаза.

Он ушёл, а я ещё долго смотрела ему вслед, чувствуя себя так, словно на меня вылили ведро помоев. Было обидно, противно, стыдно… Щёки горели, а в голове стучали тысяча молоточков, болезненными иголками вонзались услышанные только что слова.

О да, Карин и впрямь сказал ему, что видел меня у Хена. И описал, небось, самыми жирными мазками.