— Нам уже пора, — мягко напомнил Киен.

Мы вышли, поднялись по коридору, шагнули в кабину лифта, которая снова вызвала у меня странный ужас, и чуть погодя оказались рядом с кимарти Шао.

— Почему Сан здесь? Почему он такой уставший? Что происходит! — Я остановилась в коридоре, вырвалась из объятий и с ужасом посмотрела на явно недовольного ведущего.

— Эля, — Киен явно собирался сказать что-то неприятное, — Эля, пойми… Я ничего не могу сделать в этой ситуации, исследующие не подчиняются мне, а Санаден, судя по всему, понижен в звании, и, вероятно, проступок был очень серьезным. Постараюсь узнать и постараюсь помочь, но гарантировать ничего не могу, прости.

— Я… я хочу домой. — А еще мне хотелось просто уйти и ни о чем не знать, а еще хотелось назад к Сану!

И, забыв обо всем, совершила необдуманный поступок: сорвалась на бег, влетела в оге и нажала на те символы, которые в прошлый раз набирал Киен. Я должна узнать, что с Саном! Должна!

Оге остановился, и я быстро вышла из кабинки. Вышла я не там… совсем… Этот коридор был выкрашен черным, но освещался очень ярко. А кода возвращения я не знала! Нужно было найти кого-то, чтобы отвели меня назад. Быстро пошла вперед по коридору, чуть щурясь от яркого света. Услышала впереди шаги и пошла быстрее, но едва удалось рассмотреть идущих, испуганно замерла…

Арарсар — они были прекрасны! Тонкие, гибкие, их кожа словно сверкала! Первым шел мужчина с длинными светлыми волосами почти до пояса, сияющими в свете ламп. Второй оказалась женщина, ее волосы были чуть темнее, но глаза… Огромные, умные, миндалевидные… в них была печаль… И только тут я заметила конвоиров. Я совершенно не обратила внимания на дознающих, потому что любовалась нашими заклятыми врагами, которых нельзя было ненавидеть. Внезапно поняла, почему мы знали о наших исконных врагах, но никогда не видели их! В арарсар не было злобы, не было ненависти, только грусть и… боль! Когда они подошли ближе, я поняла, что их били… Долго и жестоко. У мужчины лицо оказалось в кровоподтеках, из порезов на его белоснежном комбинезоне капала кровь, которую я издали приняла за узор на костюме! А женщина… у нее были припухшие губы и израненная шея… Но губы… неужели они…

Дознающие остановили арарсар, едва поравнявшись со мной, испуганной, вжавшейся в стену. Один шагнул ко мне и, больно схватив за запястье, зло спросил:

— Кто вы и как проникли на нулевой уровень?

Нулевой уровень… секретная территория, вход на нее запрещен! Я переводила взгляд с дознающего на женщину арарсар и вдруг заметила на его серо-черном мундире длинный белоснежный волос, запутавшийся в застежке…

— Подонок! — простонала я, сползая по стенке вниз. Он вздрогнул, бросил взгляд на женщину арарсар. Я поняла, что мои предположения верны. Из меня вырвался уже крик: — Грязный, жестокий насильник!

Дознающий яростно сузил глаза и занес руку для удара… Удара?! Я знающая! А он обучался в Академии Ранмарн!

— Тхар! — Дознающие замерли, испуганно глядя на меня. Да, это подло, я знаю. Мы не имели права пользоваться подобным. Это слово произносили всегда, когда детей наказывали. Знающие вырабатывали условный рефлекс на это слово, произнесенное с определенными интонациями, и сейчас я воскресила в них настоящий детский ужас.

— Знающая! — Дознающий отпрянул от меня и с ужасом смотрел, как я поднимаюсь. — Что вы здесь делаете, маноре?

Впервые в жизни я испытывала желание убить… Смотрела на дознающего, который, похоже, был старше моего отца, и мечтала его убивать… долго, мучительно, чтобы он понял женщин, которым причиняют боль! Но я не имела права убивать… хоть и могла…

— Вы не можете… — Голос сорвался, с трудом попыталась выговорить: — Так нельзя… нельзя так! Они же живые, а вы… Как можно?

В моих глазах появились слезы, я понимала, что произошло, и не могла понять… Дознающий молчал, медленно расплываясь в моих глазах, потому что сквозь пелену слез я плохо видела. Опустила ресницы, позволила слезинкам скатиться по щекам и снова посмотрела на него…

— Они враги, маноре, — тихо произнес дознающий, — они враги Талары! Они наши враги!

Взглянула на него и сказала, что вижу. Нас учили определять, когда ребенок лжет. И сейчас я разговаривала с ним как с ребенком: