– Вон!

Двери за нашими спинами распахнулись.

– Ваше императорское величество, позволите?

Этот голос я узнала бы из тысячи. Потому что напоминал он шипение ядовитой змеи, которая готовится к смертоносному броску.

– Да, – старик перевел взгляд нам за спину. – Проходи. А вы вон!

Я развернулась, нарочно забыв о реверансе, и шагнула мимо Хамарта де Лавинда, даже не взглянув на него.

– Пожалеешь, Атрикс! – выкрикнул император, когда дверь почти закрылась. – Весь твой род пожалеет!

Какое-то время с отцом шли молча. Меня била мелкая дрожь. И не столько от страха, сколько от злости.

Сколько жизней и судеб загубил этот человек! Сколько врагов нажил! И еще никто не вогнал ему кинжал в сердце! Неужели страх настолько велик?!

– Лори, ты хорошо держалась, – тихо произнес папа, когда мы вернулись в бальный зал. – Очень.

– Почему ты отказывал ему столько раз? – тихо поинтересовалась я.

Музыка практически полностью заглушила мой вопрос. Но отец услышал.

– Потому что принять его предложение намного опасней, чем отклонить, – лорд Атрикс повернулся ко мне лицом. – Запомни, Лори, прошу, запомни и поверь. Я никогда не предавал королевскую семью де Вальде. И всегда буду им верен.

– Это очень опасные слова, – я оглянулась, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает.

– Повеселись, – папа приобнял меня за плечи и отступил на шаг. А потом повернулся спиной и направился к группе мужчин, стоявших неподалеку.

Я проследила за ним взглядом, до конца не понимая, как относиться ко всему происходящему. Я знала, что мы не в милости у правителя, но тем не менее он ни разу не навредил семье Атрикс. Император хотел? чтобы отец стал ему доверенным лицом. Но почему один человек был так ценен для этого сумасшедшего?

– Вот ты где, – Вивьен ворвалась в мои мысли с широкой улыбкой, протянула бокал с фруктовым вином. – Думала, что ты не появишься.

– Я бы не смогла, – сама слышала, как задумчиво звучит голос. – Нас с отцом к себе вызвал император.

Дочь графа фон Аберга напряглась. Она не хуже других знала – правитель вызывает только для наказаний. Самый страшных и публичных, которые только может выдать его воспалившееся сознание.

– Что он хотел? – подруга опасливо оглянулась.