Задачей директора было развитие оборонных специальностей в МВТУ, только что переданного в Наркомат вооружения. В Наркомате с ним считались мало. Доклад о НИРе наркому Б.Л. Ванникову пришлось делать мне. Вопрос о его освобождении от работы был решен еще в июне 1939 года, но его преемник, членкор. Н.Г. Бруевич, директором был утвержден только в конце августа. Таким образом, месяца два имел место период безвластия. Работал Дыков много, был инженером и одновременно неплохим живописцем, но в МВТУ не адаптировался. Научно-педагогический коллектив о его уходе не жалел, хотя он к коллективу относился добропорядочно. В период его деятельности укрепились факультеты Е, Н, О, АЗ. В бытность его директором выдвинулся на передовую линию профессор Д.Ю. Панов, был приглашен в МВТУ членкор. АН Б.В. Булгаков, освобожден от работы профессор Щипанов. Деканом факультета Е был назначен Я.И. Румянцев. К работе на факультете П были привлечены С.И. Доброгурский, Г.А. Апарин. Приступил к работе на факультете Е Э.А. Сатель.

В конце августа 1939 года членкор., он же генерал-лейтенант, Н.Г. Бруевич принял бразды правления. Умный, дисциплинированный, волевой, достаточно широко образованный, он представлял образ директора, который был нужен Училищу. На первом же партийном собрании заявил — Николаев занимается учебной и научной работой, претензий не имею, Левков — сортирами, но дело у него идет плохо. Тот был разобижен, но против генерала выступать было трудно. Бруевич занялся очисткой МВТУ от грязи. Машин двадцать мусора и всякого хлама заставил вынести только из литейной лаборатории, за что руководитель кафедры профессор Н.Н. Рубцов должен был его благодарить. Человек не без юмора, Бруевич восхищался Салтыковым-Щедриным, нередко проводил параллели с эпизодами из истории города Глупова, помпадуров и т. д. Профессоров делил на категории творцов и уважаемых, но от которых творчества было ждать уже трудно. Наконец, некоторых считал просто нетворческими. К последней группе относил, по-моему, незаслуженно, С.О. Доброгурского. Многими годами позднее, после его ухода из МВТУ, разгорелась дискуссия по теории точности между инженером Архангельским и академиком Н.Г. Бруевичем. Дискуссию подогревал партком во главе с М.И. Ворониным, поддерживая Архангельского. Для чего понадобилась острота дискуссии, мне непонятно, тем более что, будучи директором, Бруевич пользовался большим и заслуженным авторитетом в коллективе. Наверное, существовали неизвестные мне тайные пружины.

Мне и еще нескольким товарищам удалось смягчить накаленную обстановку, повернув ее в русло обычного научного спора.

Бруевич в конце 1940 учебного года был назначен зампредом КВШ, я приступил к временному исполнению обязанностей директора.

В начале нового, 1943, учебного года директором МВТУ был назначен генерал-майор профессор Евгений Сергеевич Андреев. Если Бруевич был генералом с юмором, то Андреева следует назвать юмористическим генералом. Он пришел в МВТУ, побывав начальником военного училища, где, по-моему, случайно получил генеральские погоны. В свое звание Е.С. Андреев был влюблен предельно и часто толковал о высоком звании «полковника». Кажется, ясно, для чего. Был невыдержан, вспыльчив, нередко проявлял самодурство, но, в общем, был неглуп. Вот некоторые примеры. Сотрудники обращаются с просьбой разрешить свободный день для обработки индивидуальных огородов. Последовала резолюция: «Разрешить в выходной день». На заседании Ученого совета он изложил несколько своих тезисов. Профессор А.П. Юшкевич в предложенной им же дискуссии осмелился выступить с предложением кое-что изменить. На это последовало: «В тезисах заложена моя воля, я люблю командовать, мне не нужны поправки. Прикажу завтра всем ходить вверх ногами, будете ходить вверх ногами». На другой день кое-кто из профессоров поехал в ЦК, а иные спрашивали друг друга: «Вы как, вверх ногами ходить начнете? Завтра или послезавтра?»

В некоторых разговорах он был, даже не знаю, как назвать... Однажды завел беседу об убийстве С.М. Кирова и добавил: «Зачем только они его убили? Ведь политику он не осуществлял. Уж если менять политику, то убивать надо было Сталина». Представляете себе мое состояние перед этим дураком. Или другое высказывание по поводу одного значительного, но ненужного денежного расхода. Я заметил, что вряд ли на это дело найдутся у Наркомата деньги. Ответ был таков: «Что вы! На глупости деньги находятся всегда и в любом количестве, на нужное дело их не бывает!»

Любил рассказывать, как молодых военных, не уступивших ему сидячее место в вагоне метро, отправил в комендатуру С наслаждением сидел за рулем собственной машины, охотнее, чем за письменным столом. Его жена Евгения Георгиевна культурный и эрудированный человек, на всех производившая очень хорошее впечатление, нередко бывала в МВТУ. Генерал Андреев присутствовал, но не руководил переводом подготовки студентов на базу широкого профиля. Но очень гордился, что он руководитель такого известного вуза. При нем разрабатывались проекты нового здания. С 1945 года число студентов росло быстрыми темпами!

С парторганизацией, в особенности с Чутуевым, Кузнецовым, Захаровой, Дубасовым, отношения у Андреева были хорошие. Разрыв с Д.Ф. Устиновым и неправильная позиция по отношению к парторгу ЦК Воронину прервали его деятельность. В 1946 году в связи с обстоятельствами, изложенными ранее (спор наркоматчиков и комитетчиков), он был вынужден покинуть Училище. После освобождения генерала Андреева выбор директора пал также на варяга — декана, доцента МАТИ Михаила Андреевича Попова. Незадолго до назначения М.А. Попов пытался защитить докторскую диссертацию, набрал лишь половину положительных голосов из числа членов Ученого совета. Однако по непонятным причинам ВАК присвоил ему степень доктора, а спустя непродолжительное время — и звание профессора. М.А. Попов был неглуп, имел оригинальные мысли, перед сильными мира сего сгибался низко, ему не чуждо было интриганство. Работал с 10 утра до 12 ночи. Впрочем, последние часы пребывания отводились на перемывание костей ближним со своими соратниками, главным образом, с проректором по АХЧ К.А. Новиковым, которого злые языки за его могучую фигуру за спиной называли «гангстером». М.А. Попов пришел в МВТУ худощавым, подвижным человеком средних лет, быстро располнел, раздобрел, заговорил проникновенным басом. На кафедрах можно было встретить его плывущую фигуру. Ходил он размеренно, с презрением поглядывал на всех встречных, неэлегантно одетых, особенно на тех, кто был в сапогах и зипунах. Был хранителем всего, что называется, чисто русского. Не разрешил назначить на стипендию имени Н.Г. Славянова студента С. Мельбарта (фамилия не та), пришлось остановиться на Э. Макарове. Полезная деятельность его лежала в области строительства МВТУ, в тщательном наблюдении за чистотой кадров, но общий язык с парторгом Ворониным он смог найти только в начальный период деятельности, далее начались раздоры. Был несколько неискренен, что следует из факта, имевшего место на факультете машиностроения, в состав которого входила его кафедра. Актив предлагает оставить после аспирантуры X., М.А. Попов энергично поддерживает актив. После голосования на Ученом совете «за» подано ноль голосов, очевидно, и самого Попова.

М.А. Попов — специалист по термодинамике. Он проводит линию творческого руководства профессором одного относительно узкого направления. Дело, может быть, и полезное. Выпускает брошюру, которая подверглась полному разгрому со стороны МАИ совместно с НИИ. Говорят, за нее готовы были платить большие деньги как за пример смехотворного произведения. С начальством, и особенно партийным, с высшим руководством отношения поддерживал неплохие. Для МВТУ, которое раздиралось в противоречиях на протяжении 5 лет, это было важно.

Порядка в самом МВТУ прибавилось немного. Оригинально действовал проректор К.А. Новиков. Недостает количества свободных номеров в гардеробах. Ответ Новикова: «Надо приходить раньше!» Принято решение общего партийного собрания об укреплении руководства АХЧ, но оно не укреплялось.

У М.А. Попова случается инфаркт, он поправляется, но наступает второй инфаркт. Приходится оставлять то место, которым он так дорожит.

Сразу у него меняется интонация, авторитетность, исчезает властность, солидность. Все в прошлом. Возврат на должность зав. кафедрой. Умирает вскоре от сердечной недостаточности, а ведь в молодости был здоровым рабочим. Не место красит человека, а человек — место.

Минвуз продолжительное время подбирал директора вместо М.А. Попова. Намечается профессор С.В. Пинегин — не прошел, хотя он в течение трех месяцев готовился к принятию этой должности.

Наконец директор подобран: бывший начальник главного управления Минвуза профессор Дмитрий Антонович Прокошкин. Он сразу не адаптировался в должной мере, хотя много сделал хорошего. При нем отстроили новое здание МВТУ. Училище пышно справило свое 125-летие с награждением орденом Ленина. Очень значительно вырос вуз по числу студентов, лабораторий по объему научной работы. Вообще, период его руководства (1954-1959) обошелся без нервотрепок, был созидательным. С профессурой во время директорства тесных связей у него не установилось, его считали специалистом не вполне бауманского профиля — он был металлургом, но и никаких трений тоже не происходило. Д.А. Прокошкин — человек интеллигентный, культурный, старый член партии, тактичный, пожалуй, не очень предприимчивый. Но назвать его трудолюбивым не могу. Мне кажется, он больше любил жизнь и меньше — труд. Словом, «работать для жизни, а не жить для работы!». В Минвузе отношение к нему было не хуже, но и, пожалуй, не лучше, чем к другим директорам. Д.А. Прокошкин — человек очень скромный. За 6 лет пребывания директором он организовал себе лишь небольшую кафедру в несколько человек, размещавшуюся на мини-площади. Он читал лекции, руководил аспирантами, у него на кафедре защищались докторские диссертации. Проводились действительно актуальные для промышленности работы, и были квалифицированные силы для их выполнения. Одно событие, по моему мнению, дало трещину во взаимоотношениях между ним и партийным активом. Проходила партийная конференция МВТУ, на которую приехала Е.А. Фурцева. В конце проводились выборы делегатов на районную партийную конференцию. Было предложено число кандидатур, равное числу делегатов, плюс единица. Так было принято в то время. Один, получивший наименьшее число голосов, оказывался неизбранным. Этим неизбранным был Д.А. Прокошкин. Его не собирались забаллотировать умышленно, но он получил минимальное число «за». Секретарем парткома был, насколько я помню, Н.Г. Егорычев. Для директора это было оскорбительно. Как воспитанный человек, Д.А. не подал вида, но через 2 месяца стал настойчиво добиваться своего освобождения от директорских обязанностей, мотивируя желанием полностью отдаться НИР и, по-видимому, быть избранным членом-корреспондентом. Но думаю, что уход с поста директора лишь понизил шанс на избрание. Он стал зав. кафедрой и от бурной административной деятельности отошел, может быть, навсегда.

Г.А. Николаев в молодые годы

На место Д.А. Прокошкина почти сразу утвердили Леонида Павловича Лазарева — профессора, зав. кафедрой электронной оптики. Все были за его кандидатуру: молодой, энергичный человек, свой, проводил правильную политическую линию во время борьбы с комитетчиками, организатор. Л.П. Лазарев закончил строительство машиностроительного корпуса, заложил основу загородной базы. При нем ректорат полностью обосновался в новом здании. И все же его управление для Училища было далеко не счастливым. Сложные обстоятельства следовали одно за другим. Л.П. Лазарев не благоволил старым специалистам-теплотехникам, однако продолжал строительство энергомашиностроительного корпуса. Когда корпус был закончен, он пришел в лабораторию профессора Г.Ф. Кнорре, выпил с ним по бокалу шампанского, поздравил с успехом, а буквально через 2-3 недели отдал распоряжение его лаборатории демонтировать, а помещение отдать другому подразделению. Г.Ф. Кнорре от горя заболел и в непродолжительном времени скончался. Лазарев был неумолим. Старики-теплотехники этого ему не забыли, и не только теплотехники. Лазарев переоценивал свое влияние в Минвузе. Нередко возражал там, с добавлением: «Я их посадил на место» и т. д. Ни на какое место он никого не сажал, но вызывал раздражение начальства разного уровня. Произошел у него крупный скандал со всеми уважаемым профессором В.И. Феодосьевым. Последний писал жалобы, что Лазарев его преследует, якобы по личным мотивам. Мотивы нам неизвестны, но событие произошло у всех на глазах и не в пользу Лазарева. Были объявлены очередные выборы в АН, Феодосьев был предложен Ученым советом в качестве кандидата в членкоры. Неожиданно для всех Лазарев как председатель отводит кандидатуру Феодосьева по двум соображениям: один из рабочих его кафедры недавно напился на кафедре, т. е. недостаточная воспитательная работа среди сотрудников, и что на днях имело место возгорание, правда, быстро потушенное. Раздается всеобщий протест, на другой день об этом выступлении говорили в городе. Не понимаю: ведь он, Лазарев, бесспорно, очень неглупый человек. Мотивов можно было для отвода подобрать множество, но не таких. Это выступление поколебало его авторитет среди профессуры.

Наконец, образовались две партии в парткоме, одна вокруг секретаря Г.В. Бечина, другая вокруг Л.П. Лазарева — слабейшая. Учитывая разброд в разных областях, партком вынес решение об укреплении руководства. Его поддержал завотделом вузов ЦК партии Н.Ф. Краснов, секретарь горкома КПСС Н.Г Егорычев, замминистра высшего образования А.Г. Лебедев. Судьба Л.П. была решена.

Начался подбор новой кандидатуры. Л.Н. Преснухин — это опять факультет приборостроения. В.А. Иванов — не доктор и не профессор. Может быть, со стороны?

Остановились на кандидатуре Г.А. Николаева. Кое-кто удовлетворен не был. Он интеллигент! Слаб! Но решение было принято. Отказывался, потом дал согласие. Жизнь потекла по новому руслу.

Физкультура и спорт