Но одна из женщин заметила их маневр и подняла тревогу. От ее криков взбудоражились другие. Подняв нос, выпустив когти и оскалив зубы, они принялись выть хором, подлаивая, как собаки.
Самцы, к счастью, были уже далеко. Один только задержался вблизи нас и скоро мы услышали треск кустарника и топот быстро бегущих ног.
Опустившись на одно колено, упираясь обеими руками в скалу,
Мур не дал ему времени почуять нас. Одним прыжком он бросился на него и запустил ему в горло свои острые когти, так что тот едва успел закричать. Полузадушенный самец безжизненно растянулся на земле. Мур обхватил его своими могучими руками и, раскачав, бросил в пропасть.
Тело перевернулось два раза в воздухе, ударилось о скалу и, отлетев от нее, упало на берегу потока, около воющих женщин, ноги которых были в воде.
— Одним меньше! — произнес Мур в виде надгробного слова.
В это время наши товарищи продолжали действовать. Склонившись над краем расселины, я вдруг заметил, как заколебалась ветка мимозы; за нее ухватилась чья-то рука. Это был Фои, поднимавшийся при помощи одной руки. Другой он поддерживал Сао. Вот ее большой приветливый рот, ее маленький квадратный нос, ее простодушные глаза, увлажненные теперь слезами радости!
— Скорее, Сао, — сказал я, протягивая к ней руки, — скажи мне что-нибудь о Муни.
— Она там, — ответила Сао, пристально смотря на меня.
Фои ответил с улыбкой:
— Успокойся, я приведу ее тебе, — и снова нырнул в бездну. Когда он вернулся, в его руках находилась маленькая, хрупкая Муни. Углы рта ее слегка вздрагивали, выдавая волнение.
— Наконец-то, — сказал я, беря ее на руки и сажая к себе на колени. Когда, минуту спустя, я вернулся к действительности, гам вокруг нас усилился.
Опьяненные успехом, наши товарищи бежали со всех сторон. Они топотали ногами от радости и подталкивали перед собой украденных из пещер женщин. Связанные попарно, с гримасничающими мордочками, женщины неловко бежали, покачивая бедрами и бросая исподтишка взгляды на гнавших их самцов.
Вдруг посреди одной из этих кучек я заметил жалкое существо, которое еле тащилось, опустив голову. Его глаза, отвыкшие от света, мигали, как лампа, которая вот-вот погаснет.
— Ты ли это? — воскликнул я. — Ты ли это, Абу-Гурун?
При звуке своего имени, он выпрямился и, как распятый, прислонился спиной к дереву.
А Муни протирала себе глаза. Подойдя к Абу-Гуруну, она подперла кулаками бока и крикнула ему звенящим голосом:
— Я тоже узнаю тебя, Абу-Гурун, взгляни-ка, узнаешь ли ты меня?
Она вперила свой взгляд в его глаза, как ни старался Абу-Гурун отвести их, и кричала:
— Разбойник, вор! Работорговец! Отвечай мне! Узнаешь ты Муни? Ответишь ты мне, коварный негодяй?