С начала сезона дождей я хранил в дыре, проделанной в конце грота, угли, медленно тлевшие под пеплом. Запас смолистых веток лежал рядом. Я схватил одну ветку и зажег от горящих углей; пламя вспыхнуло и сквозь клубы дыма осветило пещеру.

Как я и боялся, Сао исчезла. На разбросанных в беспорядке подстилках, неподвижно лежали одни малютки. Младший мирно спал. У второго на левом виске виднелась неглубокая рана с запекшимися капельками крови.

Восстановить картину всего происшедшего было нетрудно. У всех диких народов похищение является единственным правом, на котором зиждется брак. Силой или хитростью наиболее крепкие и ловкие похищают женщин из соседнего клана. При подобном похищении я как раз и присутствовал.

Вдруг в моем взволнованном мозгу мелькнула мысль, которая постепенно обострялась, выяснялась и, наконец, приняла определенные формы: одно только жилище Муни имеет выход на нижнюю площадку. Стало быть, неизвестный Агуглу нес под ливнем мою подругу и значит, именно ее-то отчаянные крики я только что и слышал.

Опустив голову на руки, я закрыл глаза, чтобы избавиться от этой картины. Но и под закрытыми веками вставал образ Муни; слабенькая, дрожащая, покорная, она как будто лежала в глубине грота, с подавленным видом положив руки на колени.

Бледный свет, предшествующий рассвету, застал меня задыхающимся и дрожащим в лихорадке. Буря утихла. Юное солнце купало в своих лучах вход в пещеру. Стенки мало-помалу освещались и я машинально следил за победным шествием света.

Вдруг перед мной вырос Фои. Его шерсть была покрыта грязью. Запыхавшись от быстрого бега, он прижал руки к сердцу, чтобы успокоить его биение. Едва слышно я спросил его:

— Почему ты вернулся один?

Фои сделал унылый жест. Он обвел взглядом жилище, потом устремил на меня острые глаза:

— Теперь ты скажи мне где, где Сао?

Я молчал, опустив голову.

Его гнев разразился хриплыми криками, он начал колотить себя огромными кулаками в грудь, гудевшую, как барабан.

В тот же вечер все члены клана собрались на совещание. Их было около тридцати; все они скрежетали зубами и потрясали длинными руками. Мур заговорил первым. Он искал слов, сопровождая их подергиванием плеч.

— Наша область, — начал он, — подверглась нападению. Воины чужого племени проникли в наши жилища, чтобы похитить у нас женщин и детей.

Он остановился, чтобы подумать. Но не находил слов и кратко закончил:

— Отомстим!

Сидя на корточках полукругом и опершись подбородками на руки, присутствовавшие размышляли. Воцарилось молчание. Наконец, единогласным криком, донесшимся до вершин, они выразили свое согласие.

Общественная жизнь, даже в зачаточном состоянии, требует известной солидарности. Потому-то и не могло подняться никаких споров о достижении намеченной цели. Подлежал обсуждению лишь вопрос о том, какими средствами достичь этой цели.

Один старик последовательно сообщил два хитрых приема, выработанных еще предками. Предпочитающие первый прием, отправляются бродить в небольшом числе вокруг жилища врагов. Как только оттуда покажется женщина, идущая за водой к водоему, ее сейчас же оглушают ударом дубины. Другой способ еще менее сложен: под прикрытием урагана попросту вторгаются в жилище врагов.

Когда старик замолчал, заговорил я: