— Нет! — соврал я.

— Это засос! — воскликнула с болью в голосе Лизонька.

— А я вам говорю — нет! — продолжал отстаивать свои кристально-чистые моральные принципы я. — Как вы могли такое обо мне подумать, Елизавета! А ещё передовая девушка!

— Я вам не девушка, я товарищ! — вспыхнула Лизонька.

— Тем более! Стыдно, товарищ Елизавета!

— Паяц! Я всё расскажу папеньке! Принципиально, раз так!

— А почему же вы не рассказали ему, товарищ Елизавета, кто начал в прошлый раз скандал? Неужели ваши принципы на сыновей управляющего ВСЕРОКОЖСИНДИКАТа не распространяются?

— Да вы хам! — вскричала Лизонька так, что услышали все, и практиканты даже перестали перетирать примочки и порошки и уставились на нас с любопытством.

— Товарищ Елизавета, этот приютский что, оскорбляет вас? — моментально влез Валентин.

— Как вы думаете, если смазать Валентину кое-что смесью желтого вазелина с пшеничным крахмалом, он заткнётся или так и будет на всю аптеку визжать? — вежливо спросил я Лизоньку.

Послышались смешки.

Валентин побагровел и бросился на меня, задыхаясь от ярости. И, соответственно, напоролся на мой кулак. И, конечно же, рухнул на пол. И, совершенно случайно, задел ёмкость со смешанным без водяной бани, то есть абсолютно халтурно и нетщательно, желтым вазелином с пшеничным крахмалом. И, безусловно, вся эта субстанция оказалась у него на голове.

От дальнейшего развития событий спас приход Форбрихера.

Увидев всё это безобразие, он завопил:

— Капустин! Вы опять?! За мной! Быстро!

В этот раз нотация заняла гораздо больше времени и была более экспрессивной.

— В последний раз я вас предупреждаю! — прорычал он, — ещё одна такая же выходка и я отчислю вас с занятий! И напишу соответствующую характеристику в вашу школу! С такой характеристикой вы не то, что на провизора, вы даже на ассенизатора никогда не поступите!

Он ещё долго ругал меня и отчитывал, а в конце, видя моё пофигистическое настроение, сердито выпалил:

— Вы почему молчите?! Вам что, сказать нечего?!

— А какой в этом смысл? — я уже еле сдерживался, чтобы не зевнуть (Изабелла меня ночью совсем замучила), — был бы на месте Валентина другой, такой, как я, тогда вы бы разобрались, кто действительно прав, а кто нет. А так виноват только я. Точка.