— Некогда секретничать, — грубовато ответил Кирилл. — Кстати, ваша явка в Упразднённом провалена.
— Ох… Петрочека, как с цепи сорвалась — повальные обыски, «волчья сотня Урицкого» отбирает оружие, золото, «излишки продовольствия»… Говорят, в Питер нагрянули Сталин и Троцкий. Штаб обороны в полном составе расстреляли, согнали новых оборонцев. Это наркомы теребят нашего Гришку Зиновьева. Гришка-то, чуть какая неприятность, сразу на диван в позу Обломова, и ну страдать…
— Ваше высокоблагородие, — перебил его Авинов, — пора поднимать подполье.
— Думаете, время пришло? — насторожился Лучников.
— Время уже вышло! Красноармейцы массово переходят к белым, даже путиловцы, на что уж пролетарии, а и те к нам пришатнулись. Короче. Нужно немедленно связаться с Колей Неклюдовым, он сейчас ходит в комендантах форта «Красная Горка»…
— Я знаю. Они тщательно подготовились к восстанию. Большевистская комиссия даже похвалила Неклюдова за исправное несение службы.
— Вот и передайте ему, что пора! И на батарею «Серая Лошадь» дайте сигнал, на все форты Кронштадтской позиции, где только у вас сохранилось хоть какое-то влияние!
— Начштаба 7-й красной армии, полковник Люндквист, передаёт нам донесения из первых рук…
— Так воспользуйтесь ими! Пора!
Прошмыгнуть обратно на Путиловский удалось в самый последний момент — матросы с повязками «Поезд Предреввоенсовета» крепили оборону. Кирилл даже узнал кое-какие промелькнувшие морды — Клигера, Застара, Преде, Адамсона.
До самого вечера крутился Авинов, из «уплотнённых» заводских квартир кидаясь в паровозный отдел, от Петергофского шоссе, по которому прокатывались «остины», бегал к речке Екатерингофке, за которой пластался остров Вольный, открытый к юго-западу Лесной да Хлебной гаванью.
С гулом и астматическим пыханьем проследовал «бепо» № 5, его орудия были повернуты к северу. Кузьмич на пару с унтер-офицером Киселисом, покалеченным в Галиции, гонял путиловцев-новобранцев.
Атмосфера накалялась… Авинов с напряжением ожидал появления матросских рот, да так и не дождался, зато с моря замигал ратьер, передавая незамысловатый сигнал: 1, 4, 3, 2.
— Товарищи! — закричал Кирилл, веселея. — На пристань, шагом марш!
Когда недоумевающие, растревоженные рабочие вышли к Путиловской пристани, к причалам её подплывали пять торпедных катеров под командой Августина Эгара. Замигали, забегали лучи прожекторов, вякнула сирена, послышались голоса, отдающие резкие команды на английском.
Подъехавшие «балты»[176] засветили фары — и онемевшие путиловцы стали по цепочке перекидывать «подарки» от союзников. Тушёнка, сгущёнка, компоты, галеты, чай, сахар, сигареты — весь лежалый товар со складов Антанты перебрасывался на русские грузовики.
— Принимай! Борт открой! Левый! Лови!
Пожилой Стратофонтов крякал, хватая тяжёлый ящик, его здоровенный зять всё пытался помочь, но тесть от него отмахивался:
— Приятный груз — не ноша! Господи, тушёнка! Настоящая! В кои веки мясо унюхаю…
Домовитый Максим тут же оприходовал продукты, обещая накормить всех.