– Никак нет, сидит один статский, ваше высокопревосходительство!

– Черт их носит в такую погоду! – изумился губернатор. – Впрочем, просите! Я не думаю, что это надолго. А сам, голубчик, не сочтите за труд, скажите мерзавцу Матвею, чтобы в экипаже печурку затопил! Он, небось, у швейцара, в тепле задницу греет, а я как подумаю, что в стылом экипаже полчаса ехать – брр!

– Слушаюсь, Александр Дмитриевич! Стало быть, штафирка статская пусть заходит?

– Да-да, пусть. Не купец, надеюсь? – запоздало спохватился генерал.

– Не похож-с, – покачал головой уже в дверях адъютант. – Хотя я эту рожу где-то видел. Определенно видел!

– Ну, просите, просите… Только предупредите сразу: губернатор, мол, много времени уделить не сможет – крайне занят!

Сорокин понимающе кивнул и исчез. Не прошло и минуты, как дверь снова распахнулась, и на пороге появился господин средних лет в черной паре и с модной столичной тросточкой в левой руке. Это был не кто иной, как Агасфер. Поклонившись, он негромко представился:

– Титулярный советник Бергман. Инспектор Главного тюремного управления Министерства юстиции. Имею честь представиться по причине своего отбытия из вверенного вашему высокопревосходительству округа…

– По Министерству юстиции служите, господин Бергман? – не совсем вежливо перебил Горемыкин. – А почему без мундира, милостивый государь? Или в Министерстве юстиции сие при визите к первому лицу, осуществляющему распорядительные функции в округе, считается необязательным? И почему, собственно, по отбытию, а не по прибытию в мой округ?!

– Потому что я, ваше высокопревосходительство, на самом деле не по Министерству юстиции служу, – улыбнулся посетитель, доставая из кармана конверт и подавая Горемыкину извлеченную из него карточку с золотым обрезом:

Машинально взяв в руку карточку, Горемыкин бросил на нее взгляд и невольно подтянулся. Вернувшись к своему рабочему столу, надел очки и внимательно изучил подпись военного министра. Он практически еженедельно получал из Петербурга циркуляры, приказы и распоряжения с этой размашистой подписью, поэтому ему не было нужды сравнивать ее с оригиналом.

– Прошу садиться! – кашлянув, произнес Горемыкин. – И извольте объясниться, господин титулярный советник Бергман. Насколько я понимаю, вы изволите быть тайным ревизором военного министерства? Полковник Сапрыкин, начальник контрразведывательного отделения округа, знает о вашей миссии?

– Никак нет, ваше высокопревосходительство, не знает.

– А почему, позвольте осведомиться?

– Я действую согласно полученным мной указаниям военного министра Куропаткина, ваше высокопревосходительство.

– То есть шпионите за своим же братом, офицером? – криво усмехнулся генерал. – Ну и как у вас получается, господин Бергман?

– Боюсь, что неправильно понят вашим высокопревосходительством.

– Что ж тут может быть непонятного? – снова усмехнулся генерал-губернатор. – Совершенно очевидно, что и среди офицеров есть люди, которым доставляет удовольствие узнавать гадости про своих товарищей и фискальничать. Вот вы, к примеру: надели на себя, с позволения сказать, чужую личину, вошли в доверие к офицерам моего округа, что-то выпытывали, подслушивали, надо полагать… А перед отъездом пришли ко мне и будете теперь открывать мне глаза на моих подчиненных и боевых товарищей. Если, конечно, парочку доносов в Санкт-Петербург уже не отправили… Чего ж сразу-то по приезду не явились? Чтобы все по-честному было? Кстати, вы давно в Иркутске?

– Почти полгода… Так вы позволите изложить цель моего визита, ваше высокопревосходительство?