– Куда Агасфер может выехать из Иркутска? – перебил его директор.
Мануйлов пожал плечами:
– Сие пока неизвестно. Насколько я разбираюсь в географии, из Иркутска можно отправиться либо в Центральную Россию, либо на Дальний Восток. Ну, как вариант – в Китай…
– Узнайте уж, будьте так добры, Иван Федорович! А уж потом милости прошу, – Лопухин снова, не обращая более внимания на посетителя, углубился в бумаги.
– Гм… Может, в Вену дозволите съездить, господин директор? Шепнуть бы там кое-кому про Агасфера – глядишь, и дела веселее пойдут!
– В Вене у российской полиции не может быть друзей, господин Манасевич-Мануйлов! И в казне нет лишних денег – ваши аппетиты слишком велики! Да-да, и не смейте возражать! Впрочем, за свой счет – делайте что хотите… Свободны!
– Разрешите, герр оберст?
– Прошу, Гедеке! – сделав над собой усилие, полковник Рунге постарался придать своему лицу нейтральное выражение.
Рунге терпеть не мог обер-лейтенанта и догадывался, что тот платит ему той же монетой. Впрочем, а как иначе мог относиться к начальству вчерашний капитан, у которого это начальство лично содрало по звездочке с каждой стороны стоячего воротника и сделало из гауптмана обер-лейтенанта? Да еще и посадило за канцелярскую работу почти на полгода…
К тому же полковник Рунге хорошо помнил, как, свалив вину за провал вербовки русского разведчика Агасфера на гауптмана Гедеке, он и сам едва сохранил за собой чин и должность. Подсунутый Агасферу в качестве приманки секретный меморандум с перечнем кличек и подлинных имен разведчиков, работавших на русских военных объектах и в штабах, стал поистине бумерангом и обошелся Австро-Венгрии почти в две сотни разоблаченных и арестованных агентов[3].
Могло дойти и до военно-полевого суда, но в последний момент Рунге сообразил, что, сделав Гедеке козлом отпущения, он и сам сядет рядом с ним на скамью подсудимых. В конечном итоге провал операции удалось свалить на фельдфебеля, который оставил под носом Агасфера портфель с секретными документами и не озаботился их заменой фальшивыми.
По правде говоря, получив приказ завершить операцию с Агасфером, полковник Рунге мог бы легко найти другого исполнителя, но у Гедеке был ряд преимуществ: он хорошо знал и русский язык, и проклятого русского разведчика. Ну и конечно, у него была заинтересованность в личном исправлении допущенной когда-то ошибки.
– Не надоело перебирать за столом бумажки, Гедеке? – поинтересовался полковник, сверкнув на подчиненного стеклышком монокля.
Дружеские нотки в голосе не обманули Гедеке: он слишком хорошо знал, как может в любую секунду смениться настроение полковника. Поэтому он, по-прежнему глядя чуть выше головы начальства, осторожно ответил:
– В разведке важна любая работа, герр оберст!
– Хм… Ладно, Гедеке, не буду ходить вокруг да около: у вас появился шанс вернуть себе третью звездочку на воротник, а заодно рассчитаться с истинным виновником ваших неудач. Не исключена и награда – мне намекнули на орден Франца-Иосифа! Разумеется, если порученное вам задание будет выполнено быстро и четко. Вы не догадываетесь, Гедеке, что я имею в виду?
– Неужели Агасфер, герр оберст? Но, позволю заметить, из отчетов наших агентов, с которыми я гм… много работаю в последнее время, можно сделать вывод, что он исчез еще прошлой осенью!
– Кстати, его ищем не только мы и наши немецкие коллеги – но и сами русские. Именно от них я получил информацию о точном местопребывании Агасфера.
– Хм… Немного подозрительно, герр оберст… Ну, мы и разведка рейха – это понятно. Но почему он находится в розыске у своих?
– Следствие межведомственной вражды, Гедеке! Он сильно прищемил хвост кому-то из сильных мира сего в Петербурге. Вам придется выехать в Россию, Гедеке! Точнее – в Сибирь, в район озера Байкал. И побыстрее: исходя из полученной информации, Агасфер задержится в Иркутске только до весны, вернее, до вскрытия сибирских рек ото льда.