– Места тут дикие, необжитые. Особенно в Забайкалье. Не страшно за супругу?

– Она у меня храбрая, хоть и смолянка![7]

– Погодите-ка! – Горемыкин выбрался из-за стола, быстро достал из шкафа многозарядный маузер[8] и винчестер[9], протянул оружие гостю. – Надеюсь, от такого подарка не откажетесь, господин офицер?

– Не откажусь, – кивнул Агасфер. – Покорнейше благодарю, ваше высокопревосходительство.

Горемыкин смущенно кашлянул:

– Я гляжу, у вас левая рука не того… Освоитесь с винчестером-то?

– Не сомневайтесь.

– Так, может, нынче вас подвезти до дома? С этаким-то грузом?

– Благодарю, не стоит афишировать мое близкое знакомство с генералом от инфантерии! Вот если бы вы были столь любезны распорядиться доставить свои поистине бесценные подарки ко мне на квартиру – был бы премного обязан! И, если это возможно, взял бы на себя дерзость попросить для переправы через Ангару ваш личный катер. Дело в том, что моя супруга э… в интересном положении, и рисковать лишний раз не хотелось бы.

– О чем речь, батенька! Берите, ради бога. Когда понадобится, тогда и берите! Протелефонируете моему адъютанту, Сорокину – я распоряжусь!

Агасфер написал на поданном генералом листе бумаги свой адрес и, поклонившись, вышел.

– Долго же вы, Александр Дмитриевич, этого штафирку своим обществом баловали, – немедленно просунулся в кабинет штабс-капитан Сорокин. – Матвей готов, я лично проследил, чтобы две печурки с древесным углем в экипаж поставил! Домой-с изволите отправляться?

– Домой, домой! – ворчливо отозвался Горемыкин. – Возьми-ка вот этот адресок, отправь по нему с нарочным мои подарки! Кстати, я обещал дать ему для переправы катер. Когда он протелефонирует в штаб – лично проводишь.

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство! Ого! – Сорокин завистливо поглядел на маузер и винчестер. – Чем же вас этот субъект прельстил, позволю спросить?

– Это, брат, не статская штафирка, а офицер. Побольше бы таких у меня в округе, а не свистоплясов вроде тебя!

Сорокин поджал тонкие губы. Подавая генерал-губернатору шинель, он нарочито-равнодушно поинтересовался:

– Чем же он лучше-то, Александр Дмитриевич? Уж на что я стараюсь, так стараюсь каждое ваше, даже невысказанное желание выполнить…

– Обиделся? Ничего, это полезно, брат! А человек, которого ты «штафиркой» называешь – настоящий боевой офицер! Выполняет секретное задание Генштаба, поэтому и под чужим именем живет. И своей жизнью, полагаю, часто рискует!

И Горемыкин в порыве откровенности по дороге к экипажу рассказал адъютанту кое-что из того, что услыхал от своего посетителя. Сорокин слушал очень внимательно, и уже у самых парадных дверей позволил себе чуть придержать генерала за рукав:

– А я бы все же шифровочку насчет нашего героя отправил в Генштаб! Мало ли! Так и так, мол: располагает ли такой-то объявленными полномочиями?