— По этой причине мы, когда начинаем свой обход, первым делом наталкиваемся здесь на ресторан. Тут вкусно пахнет, ты читаешь: «Вау, всего 1,99 за шницель» — и переносишь это на все остальное в магазине. Это называется обусловливание, понимаешь?

— Папа!

— Хорошо, я прекращаю.

Неле покачала головой, давая понять, что имела в виду совсем другое.

— Твой сотовый.

— Что?

Он пощупал карман брюк.

Действительно. Он даже не слышал звонка.

— Ты уже решила, что возьмешь — картофель фри или пюре? — спросил он Неле, прежде чем ответить на звонок.

— Алло?

— Это я, Фели.

В этот момент повариха спросила, что он будет заказывать. Матс, который не хотел быть невежливым по отношению к своей коллеге, сказал:

— Слушай, я сейчас в ИКЕЕ, мы можем…

— Нет, не можем. Извини. У нас чрезвычайная ситуация.

Он прищурился и поднял указательный палец, чтобы дать понять улыбающейся поварихе, что скоро сделает заказ.

— О ком речь? — спросил он и посмотрел на часы: 12:34. Если он не ошибался, Фелиситас работала на горячей линии службы экстренной психологической помощи только по выходным, и то с десяти вечера. По ночам, когда темные мысли выползали из своих укромных мест.

— Ее зовут Кайя Клауссен, восемнадцать лет, — объяснила ему психиатр. — Она как раз звонит мне из туалета своей школы.

— Она хочет убить себя? — спросил Матс как можно тише, но повариха все равно услышала. Теперь она больше не улыбалась.

— Да, — взволнованно ответила Фели. — Себя и всех остальных на территории школы.