Хотя в моем случае жертва была куда больше. Все-таки проиграть в шахматы и получить довольно болезненный укол в ребра – вещи несопоставимые.
– На том и договоримся.
И к Клаусу наконец вернулось хорошее настроение, которое редко его покидает.
Писем было два. Одно от Клариссы, и она заявляла о том, что успела уже соскучиться. И еще оно содержало угрозу. Открыть благотворительный фонд специально для Даниэля сарр Клименсе, чтобы все несчастные поклонницы его мастерства владения шпагой, которых он неожиданно бросил, могли внести туда посильный вклад. А поскольку тех в столице хватает, капитал вскоре станет таким, что сам сарр Клименсе позабудет про все свои дела и срочно вернется в Гладстуар. Согласен, с юмором у Клариссы дела обстоят примерно так же, как у меня самого с игрой в шахматы, но что она вытворяет в постели!
Второе оказалось от Лауры. В котором она просила себя поберечь, ибо для нее будет ударом потерять вновь обретенного братца. Ну и твердое обещание повременить с бракосочетанием с сар Дигхтелем на весь срок моего отсутствия. Бедный Антуан! На послание Лауры стоило бы ответить. Хотя бы по той причине, что к своему возвращению надеюсь понянчить на руках племянника. И еще добавить, что в противном случае позабочусь о том, чтобы все ухажеры сторонились ее как огня, если не захотят иметь дело со мной. И коротать ей тогда весь свой век старой девой! Что конечно же неосуществимо – слишком она привлекательна. Узы брака – это уж как распорядится судьба. Но без назойливого внимания мужчин Лауре не остаться точно.
Неприятности в пути начались на второй неделе нашего путешествия, по прибытии в Брумен. До той поры все проходило гладко, и мы выдерживали довольно высокий темп, прибывая к очередному пункту согласно графику, а такой у Клауса имелся.
Брумен – совершенно ничем не примечательный провинциальный городишко, и подобных ему в Ландаргии тысяча. Он расположен по обе стороны реки Брумы, берега которой соединяет каменный мост, а тот является частью идущего на юго-запад страны тракта. Славится город только своими кожами. Когда-то давно местные кожевники разработали особую технологию, позволяющую делать кожу непромокаемой, в то же время оставаясь мягкой. Кстати, мои сапоги родом именно отсюда. Технология давно уже перестала быть тайной, и ею пользуются все, кто только имеют дело с кожей. Но Брумен по-прежнему остается маркой, означающей высокое качество.
У Клауса сар Штраузена здесь проживали родственники, которых ему обязательно следовало посетить. Признаться, у него их по всему королевству хватает с избытком. В отличие от меня самого. Но откуда бы им взяться, если мой род старательно пытались уничтожить? И преуспели. Если судить по тому факту, что из «сарров» один только я и есть.
Городок Брумен тихий и патриархальный, хотя и не без своеобразия. Особенно он красив в то время года, когда мы в него и прибыли. Казалось бы, всего неделя пути от Гладстуара, но климат здесь мягче, и потому издали Брумен производит впечатление огромного сада из-за цветущих повсюду вишен. В нем, впрочем, как и везде, достаточно людей благородного происхождения. А среди них и тех, кто уверен, будто умеет владеть шпагой ничуть не хуже заезжих столичных хлыщей. В частности, меня.
Дом родственника Клауса, сар Штобокка, привлекал внимание своей необычной архитектурой. Он походил и на замок с витыми башнями, и в то же время на каменную скалу, в толще которой упорные каменщики умудрились сделать множество жилых и других помещений.
Сад вокруг него, окруженный высокой кованой оградой, несомненно, появился много позже. Он даже не слишком сочетался с самим замком. Но пруд посреди сада как будто всегда там и был. Разве что ему придали форму правильного овала и облицевали берега камнем. Такой дом обязательно должен стоять посреди глухого леса. Когда продираешься сквозь его чащобу, и вдруг перед тобой внезапно открывается вид на странное, но впечатляющее строение. Напоминающее то ли действительно скалу, из которой убрали все лишнее. То ли замок, которому талантливо постарались придать форму скалы. А сами башни казались ее частью. Как выяснилось из слов сар Штраузена, если я и ошибся, то ненамного.
– Рассказывают, много веков назад в нем жил могущественный маг, – увлеченно рассказывал Клаус, в то время как мы подъезжали к замку. – Настолько могущественный, что правящий тогда король Недвронг приказал ему не приближаться к Гладстуару ближе чем на неделю пути. Тогда-то маг и построил его здесь. Посреди леса и за одну ночь! Даниэль, – обратил он внимание на скептическое выражение моего лица. – Если ты во что-то не веришь, это совсем не значит, что этого не может быть.
Согласен. И кто тебе сказал, что я не верю в магию? Когда мужчина и женщина с одного взгляда понимают, что они нужны друг другу, и проводят ночь вместе, это ли не волшебство? Когда, не обмолвившись ни единым словом, исчезают посреди шумного бала и отправляются туда, где им никто не сможет помешать. А утром расстаются, даже не узнав имен. И при следующей встрече скользнут друг по другу равнодушным взором, не пытаясь повторить то, что повторить уже невозможно. Потому что чары растаяли. В такую магию я охотно верю, поскольку испытал ее на себе.
Возможно, есть и другая. Все пять Домов клятвенно утверждают, что магия существует и они ею успешно пользуются. Тогда почему бы Дому Милосердия не воскресить хотя бы единственного из безвременно усопших, чьи родственники пребывают в безутешном горе? Или, что куда более важно, в зародыше не задавить вспышки чумы, холеры, оспы, которые оставляют безлюдными целые провинции? И почему Дом Всепрощения не применяет ее, чтобы наконец покончить с войнами, которые уносят не меньше народа? Где войны, там и вспышки мора, и почему бы Домам не объединиться?
Как можно им верить? Те туманные образы, которые появляются как будто из воздуха, что так любит демонстрировать Дом Вечности. Смутные лица людей в непонятных одеждах, их неясные фигуры, чужие улицы и даже целые города, которые видны как будто с высоты птичьего полета. Утверждают, курильщики опиума видят еще и не такое. И те самые благовония, которые воскуривают в храмах Дома Вечности, не они ли и дают видения? Так отчего бы мне верить в магию? Когда, как говорят запрещенные ныне легенды, сам Пятиликий в нее не верил и называл ересью!
– И что с ним стало потом? С магом, который возводит замки за одну ночь?
В противовес Клаусу, который восторженно рассказывал мне всю эту чушь, я едва удерживался от зевоты. Хотя признаюсь честно: дом сар Штобокка впечатлял. Талантом архитектора, который его создал. И еще умелыми руками мастеровых, ведь они умудрились воплотить в жизнь его замыслы, что нисколько не менее важно.
– О-о-о, там целая история! – еще больше оживился Клаус.
– И в чем же она заключается?
Успокаивало одно: замок-скала успел приблизиться настолько, что вряд ли Клаусу удастся рассказать ее хотя бы наполовину.