– Пора тебе уже повзрослеть, дорогой Даниэль. – Клаус стоял спиной ко мне и передвигал по доске фигуры, чего-то там добиваясь.

Сейчас он удивительно походил на отца. Нет, не внешне, тот старше его на много лет. Клаус поздний ребенок и появился, когда его уже не ждали. Такой же голос – мягкий, ровный, но в то же время требовательный. И еще он сказал то, что много раз я говорил ему сам.

«А меня кто-нибудь спрашивал? Мне это нужно?!» Я пыхтел, готовый в любой момент наговорить злых прощальных слов, громко хлопнуть за собой дверью, вскочить на Рассвета и отправиться в Гладстуар, не откладывая ни на минуту. И плевать на все последствия, которые обязательно будут.

– Или желаешь кончить, как Огюст?

Огюст сар Аставиль был одним из моих предшественников. Лучшим фехтовальщиком Ландаргии. Сейчас он в инвалидном кресле, после того как шпага угодила ему в позвоночник. Нет, это произошло не от моей руки, я для этого слишком юн, и мне ни разу не довелось скрестить с ним клинки.

После него лучшими считались сразу два человека – сар Энтс и сар Буйоль. И у них все не получалось выяснить между собой, кто первый. Затем сар Энтс нелепо погиб. Конечно же на дуэли, когда у него повело ногу при выпаде и его сопернику ничего не оставалось, как воспользоваться ситуацией. Какое уж там благородство, когда речь идет о жизни и смерти! Их поединок я видел. И до сих пор не нахожу для себя ответа: как на месте его противника поступил бы сам? Сделал бы шаг назад, давая возможность сар Энтсу встать в позицию, или воткнул шпагу в удачно открывшуюся ямку под левой ключицей, когда клинок войдет в тело примерно на треть, проткнув по дороге сердце.

Сар Буйоля я победил легко, и даже, по словам очевидцев, блистательно. Тем самым заняв место на самой вершине. Тогда-то и начались разговоры: кто из нас бы победил, если бы я и Огюст сар Аставиль встретились в годы его расцвета? Не знаю, но абсолютно уверен: тот таинственный незнакомец из переулка разделался бы с Огюстом не менее легко, чем со мной.

– Нет, оказаться на месте Огюста сар Аставиля я не желаю.

Хотя бы по той простой причине, что он – владелец крупного состояния. Ему есть на что существовать и платить тем, кто о нем заботится. Огюст, кстати, написал мемуары, которые пользуются огромной популярностью, я и сам приобрел экземпляр. В них он описывает все, что предшествовало каждой дуэли, что думал, чувствовал и как действовал. Занимательное, должен заметить, чтиво.

Что произойдет в таком случае со мной? Из сострадания меня приютит кто-нибудь из дальних родственников, поскольку близких нет. Люди если не бедствующие, то ведущие счет каждой монете. Дальше начнется жалкая жизнь, когда основным занятием станет непрестанно выражать им благодарность за то, что не покинули в трудную минуту.

Или, как выбор, существование на те подачки, которыми меня одарят былые поклонники. Слава проходит быстро, и в конце концов наступит момент, когда придется клянчить деньги у тех, кто окончательно еще не отвернулся от меня. Я уже думал об этом и пришел к выводу, что лучшим выходом из ситуации будет щелчок курка по капсюлю. Или, скорее всего, по кремню. Из какого-нибудь дрянного пистолета, поскольку ту пару «Сартрониксов», которая будет украшением любой коллекции, к тому времени наверняка продам. Чтобы протянуть какое-то время в надежде непонятно на что.

Мне не удастся выйти из этой игры по собственному желанию, бросив карты на ломберный стол, поднимаясь на ноги и заявляя: «Все господа, деньги кончились, а играть в долг считаю для себя неприемлемым». Я оказался заложником ситуации, когда поднялся на самую вершину, о которой, кстати, когда-то страстно мечтал. Выходом будет только моя смерть, с которой успел смириться, или нечто подобное, что происходит сейчас с Огюстом. Но ничего другого. Каждый день приходят новые люди, они мечтают оказаться там, где нахожусь я, и любой из них считает свое искусство более высоким, нежели мое. Это неизбежный процесс, и в нем нет ничего нового. Ну разве что отменят дуэли как таковые. Что уже пытались сделать и будут пытаться еще.

– Пойми, Даниэль, никому и в голову не приходило использовать тебя втемную. О том, что в дело вступит Шестой Дом, никто даже предположить не мог. О нем так долго не было слышно, что практически у всех появились сомнения в том, что он существует вообще. Кстати, в письме, которое я с нетерпением жду, должно быть все, что отец смог собрать об этом Доме. Прочитаешь его сам, у меня от тебя секретов нет.

Клаус все говорил и говорил, и я продолжал его слушать. Не прерывая и не задавая вопросов. Одни из них казались мне лишними, ответы на другие вряд ли он сможет мне дать.

Наконец он умолк. Клаус во многом прав, государства рушились и по куда более незначительным причинам. Яркий пример тому расположенный по соседству с Нимберлангом Каридад. Не более чем полвека назад он был огромным королевством, и что от него осталось? Крошечная, меньше провинции местность, полностью зависимая от Нимберланга. Все в нем начиналось примерно так, как и в родной мне Ландаргии: смерть короля, грызня за его трон, в стране разброд, стремление провинций к самостоятельности. Как следствие, волнения и мятежи.

– Даниэль, согласись, занятие нам предстоит куда более азартное, чем шахматы, карты или даже дуэли. И ставки не идут ни в какое сравнение.

– Соглашусь, – без всяких колебаний кивнул я. – Остается только надеяться, что моя фигура – не пешка.

– Нет, совсем нет, Даниэль. Ни сейчас, ни потом.

На шахматной доске, благодаря стараниям Клауса, оставалась одинокая фигура короля. Что вполне могло произойти и совершенно случайно.