В июне я получил диплом об окончании МАИ и погоны лейтенанта запаса. Смешно сказать, авиатор, по военному профилю был пехотинцем. Придя на военную кафедру, я думал, что из нас будут готовить авиационных техников, в худшем случае специалистов аэродромного обслуживания. Оказалось стране нужны пехотинцы. Еще удивлялся, что во многих высших учебных заведениях страны военные кафедры сократили, а нашу оставили.
Мишка с Алексеем разъехались по домам. Фирму мы продали с хорошим прибытком, разделив деньги по справедливости. Так что стеснений в финансах я не испытывал совершенно.
Весь июль пытался трудоустроиться в Москве, рассылал резюме, ездил на собеседования. Ну откуда у вчерашнего студента может взяться пятилетний стаж работы по специальности? Просто зла не хватает. Получив в очередной раз заверение, что мне обязательно позвонят чуть позже, я решил больше не испытывать судьбу, а ехать в Мурманск. Отец у меня начальник порта, пристроит на какое-нибудь судно механиком. Соображаю я нормально, инструменты в руках держать умею, знаю, почти в совершенстве, четыре языка, и здоровье отменное.
Дома было не все хорошо. Слегла баба Валя, и как говорил врач, осталось ей недолго, месяц-два максимум, старость еще не научились побеждать. Ухаживала за бабушкой Надежда Васильевна.
Рассказал отцу о своих проблемах с трудоустройством.
— В технический отдел ремонтного участка пойдешь? — поинтересовался отец. — Там есть, у кого и чему поучиться.
— А может, на судно определишь?
— Все, что держится на воде, сплошное старье. В ледокольную группу втиснуть тебя не смогу, специалистов подбирают в Москве, и ты ничего не смыслишь в атомных реакторах. Нет, я попробую прозондировать почву через хороших знакомых, но стопроцентной гарантии дать не могу. Да, и на суше безопасней. Ты парень молодой, с девчонками знакомиться в море труднее.
— Кстати, отец, ты мне обещал, когда я повзрослею, расскажешь о моей матери.
— Что рассказывать, — махнул рукой отец. — Была в моей биографии короткая, но жаркая любовь с одной шведкой, еще при Советском Союзе. Она тебя родила, и сразу отказалась. Меня за связь с иностранкой местное управление КГБ таскало больше года. Когда она уехала все отстали.
— Ты ее имя сказать можешь? Или это тайна за семью печатями?
— Сказать то можно, не проблема. Зачем это тебе? Со дня твоего рождения мать не хотела тебя видеть и знать, меня, кстати, тоже. Я с ней столкнулся, лет десять тому на выставке в Ливерпуле, так она мне даже «здравствуй» не сказала, хотя в свое время клялась в вечной любви.
— Так все же, как ее зовут?
— Фроя Лунквист, на сегодняшний день вице-президент компании NCC. Живет в Стокгольме. Не замужем, детей нет. Депутат чего-то там. За городом имеет большую ферму, где выращивают овец. Есть личная яхта крейсерского класса.
— О, маманя, женщина со средствами!
— Ты что удумал?
— Поеду в Стокгольм знакомиться.
— Совсем с ума сошел? С кем знакомится? Вы совершенно чужие друг другу люди. От нее тебе достались голубые глаза, светлые волосы и симпатичное лицо. Надеюсь, стервозность ты не унаследовал.
— Согласись отец, это немало.
— Но характером ты пошел в меня. Зачем тебе эта женщина?