— Учти, удар при посадке будит сильным, нам скорость гасить нечем, даже шасси не выпустить, поэтому держи рот закрытым, — инструктировал меня пилот. — Я, конечно, попробую переложить двигатель в реверс, но это мало поможет. Вся надежда на крепость корпуса «геркулеса», он у нас не очень старый, надеюсь, выдержит.

Потом мы не разговаривали, я в точности повторял все манипуляции пилота. Посмотрев в боковое окно кабины, понял, что несемся мы над морем, почти касаясь невысоких волн. Земля стремительно приближалась. Что меня ждет через несколько минут? Жизнь или смерть. Умирать как-то не хочется, пожил еще мало.

Примерно в двухстах метрах от берега пилот и я потянули на себя штурвал, немного приподнимая нос самолета, что позволило встретить море центральной частью фюзеляжа. Удар был довольно сильным, если бы я не был привязан, то однозначно вылетел бы из кресла.

Пилот переключил двигатель на реверс, но он отработал несколько секунд и заглох, залитый водой. Прыгая и вращаясь по поверхности воды, подобно брошенному плоскому камешку, «геркулес» стремительно приближался к берегу. Непроизвольно я продолжал крепко удерживать в руках штурвал, хотя это не могло оказать никакого влияния на происходящее. Но видно Господь решил сегодня быть к нам благосклонным. «Геркулес» развернувшись носом к берегу, со страшным скрипом проехал по песку метров пятьдесят, и остановился. Осенил себя крестным знамением троекратно, хотя ранее этого не делал.

Пилот отстегнул привязные ремни, и бросился к своим коллегам, выяснять их состояние. Поскольку самолет не дымил, и пилоту моя помощь не нужна, я поспешил в десантный отсек.

В отсеке было темно, кто и где разобрать трудно. Пришлось открывать аварийно-спасательные люки, чтобы при дневном свете разобраться. Люки открывал под крики и стоны своих сослуживцев.

Нашел Златана и Эрика, они не пострадали, несколько небольших рассечений не в счет. Объяснил товарищам, чем заняться в первую очередь. Продвигаясь по отсеку, привел в чувства еще десяток относительно целых легионеров, направив их в помощь Эрику со Златаном. Сам таскал к открытым люкам людей без остановки. Их у меня забирали товарищи и по резиновым надувным трапам спускали наружу. Сколько времени мы занимались эвакуацией наших товарищей, сказать не могу, мне казалось, что очень долго. В очередной раз обошел весь отсек, внимательно все осмотрел, больше никого не обнаружил, значит, уже все вне самолета. Затем помог вытащить пилота и штурмана. К сожалению, штурману помочь уже ничем нельзя, он был мертв. Затем сам выбрался на песок. Всех неходячих сложили в тени невысоких деревьев. Погибших, двенадцать человек, в том числе сопровождавшего нас сержанта Поля положили на некотором удалении от живых. Скажу так, основная масса легионеров была в шоковом состоянии и слабо реагировали на что-либо. Поскольку я себя чувствовал нормально, то назначил себя командиром и отдал распоряжение ходячим оказать посильную первую помощь раненым.

— Слышишь, как тебя зовут? — обратился я к пилоту, стоящему на коленях перед мертвым штурманом.

— Лейтенант Лео Сартэ, — поднял ко мне заплаканное лицо пилот. — Что тебе от меня надо?

— Где мы упали?

— В тридцати-сорока километрах на восток от Марселя, точнее не скажу.

— Поблизости есть населенные пункты?

— Рядом должна быть деревушка, название не помню.

— Спасибо, извините лейтенант.

Переговорив, отправил Златана в деревню, а сам стал помогать товарищам, перевязывать пострадавших легионеров.

Первыми возле самолета появились жандармы в сопровождении Златана. Увидев масштаб трагедии, они запросили помощь из Марселя. Оттуда, получив информацию о ЧП из авиадиспетчерской уже спешила помощь, жандармы подтвердили крушение и сообщили примерное количество жертв. Примерно через час стало тесно от автомобилей скорой помощи, докторов, жандармов и военных. Радовало, то, что все работы проходили четко, слажено и без суеты. Всего погибло шестнадцать человек, двое скончались до приезда медиков. Двадцать человек оказались целыми и невредимыми. Были у них царапины и ссадины, но на общее состояние здоровья они не влияли. Все остальные легионеры имели травмы разной степени тяжести, пятеро вообще находились в критическом состоянии. У меня тоже была длинная и глубокая царапина на левом предплечье, медики мне ее перевязали.

Появилось начальство легиона в лице генерал — лейтенанта Жана Морена со свитой. И не удивительно, ведь штаб-квартира легиона находится в городе Обани, что в пятнадцати километрах от Марселя. Похоже, командование отдало всем четкие распоряжения и машина оказания помощи пострадавшим закрутилась быстрее.

Ближе к обеду за уцелевшими легионерами пришли грузовики. Сопровождающие их солдаты, помогли нам загрузить личные вещи в один из грузовиков. Ехали почти час, видно водители решили лишний раз не трясти наши тела, нам и так досталось.

Въехали на территорию известного мне марсельского рекрутского депо легиона — я здесь полгода назад просидел почти две недели. Разместили по комнатам, Златан с Эриком составили мне компанию. Отыскав свой ранец, я взяв туалетные принадлежности, отправился в душ, хотелось смыть с себя грязь и кровь. Стоя под упругими струями воды, чувствовал, как постепенно уходит из тела напряжение и усталость. Потом качественно отмывался мочалкой, казалось, хочу смыть с себя тот липкий страх, который меня окутывал в ходе происшествия. Вернувшись в комнату, завалился на кровать и вырубился, наверное, сработала какая-то защитная функция организма, оберегая мою психику от излишних эмоциональных потрясений.

К ужину меня растолкал Эрик. Жуя бобы с мясом я не чувствовал их вкуса, мыслями был внутри фюзеляжа «геркулеса». Я живой и здоровый, вкушаю ужин, а некоторые из моих товарищей себе этого позволить не могут, поскольку мертвы. Да и покалеченные еще неизвестно, смогут ли продолжить службу. Принять бы сейчас пару рюмок водки и забыться на некоторое время. К сожалению, спиртное не предлагают.