Если б я была трезвой девственницей, то этот вопрос точно поверг бы меня в замешательство и залил бы моё лицо багровой краской, но я в этот роковой в своей жизни момент – пьяная девственница, а потому смело вываливаю все свои выболевшие внутренности:

– Конечно! Берегу самое ценное для одного человека… Только он … он женится на другой, – я ржу, как ненормальная, и Лурдес тоже, хотя говорю я совсем не смешные вещи.

– Знаешь, что… – выдавливает сквозь смех сестра.

– Что?

– Меня эта его курица таааак бесит!

– Это не новость, – отвечаю, всё также смеясь. – Меня она вообще выворачивает наизнанку, но… – моё веселье враз рассеивается, – ему наплевать на наше мнение, он ЕЁ любит, а не…

– Чёрта с два он её любит! – сестра даже на мгновение протрезвела. – Когда любят не ложатся в постель с другой девушкой… без одежды!

На моё лицо, очевидно, выливается шок, потому что Лурдес решилась на некоторые уточнения:

– Ты думала, я не знаю? Все знают! Все видели, как он лечил тебя!

– Ничего не было… – и я уже сама сомневаюсь.

– Если ты говоришь – я верю, но… это уже не имеет никакого значения, Софи! Вы были в одной постели всю ночь, и на вас обоих не было одежды!

Мне нечего сказать, но зато у сестры много накопилось:

– Вот если бы я была тобой, – и она машет своим указательным пальцем между нами, долго так машет, пытаясь сформулировать свою мысль, – то я бы поступила так, как нужно и удобно МНЕ!

– Что ты имеешь в виду?

– Я бы переспала с ним. Ты хотела, чтобы он был первым? Ну вот и сделай так, чтобы именно это и произошло. Все мужики сволочи! Говорю тебе, ВСЕ! Не жалей никого из них, не жалей!

– Слушай, Лу… Тебе ж всего шестнадцать, а надралась ты как… Ооох!

– Ну, ты же не настучишь отцу, так ведь?

– Не настучу, – соглашаюсь.

– Тогда я тоже не настучу!

– На что? – мои брови взлетают в удивлении.