Глава 24. Шансы

Спустя две недели брат Алексей заявляет, что придумал, как мы отметим мой первый юбилей – двадцатилетие. И это будет то, чего мы ещё ни разу до этого не делали – поход на Канадскую гору Сеймур. Мы там бывали и раньше, но только зимой и только с целью лыжного отдыха, а вот летом, и чтобы пешком, да с рюкзаками – такого ещё точно не было.

Мама с Алексом тут же соскочили, заявив:

– Спасибо, но у нас уже запланирован Неаполь на выходные!

– Ну и замечательно, без предков будет самый драйв! – радостно оскаливается брат.

– Лёш, смотри за девочками, – тянет мама с подозрительной тревогой в голосе.

– Всё будет хорошо, Лерусь, я Лёше доверяю больше, чем самому себе! – тут же успокаивает её отец.

По плану Лёши мы летим в Канаду на отцовском вертолёте, высаживаемся в точке А, обозначенной на карте как место старта, и далее пешком с рюкзаками двигаемся в точку В, коей является горный отель неподалеку от озера. Маршрут займёт ровно два световых августовских дня с учётом того, что большая часть нашей компании – дамы. Медведей бояться не будем, потому что мужскую половину планеты представят Лёшка, Эштон, муж Кейси (которая, да, тоже едет с нами, это ж мой День Рождения!) и ещё трое друзей брата, включая и Антона тоже. В связи с ночёвкой каждый из нас обязан обзавестись не сильно объёмным спальником.

План ясен. Народ готов. Вылетаем.

В вертолёте Эштон сидит у окна в обнимку со своей несравненной Маюми, моя душа горюет, но в целом уже давно смирилась со своей участью отверженной. Я стараюсь настроиться на Антона: ну а вдруг? А вдруг придёт любовь? Возьмёт меня измором, например, или что-нибудь в этом роде, ну ведь в жизни же всякое бывает!

В тот момент, когда Эштон нежно целует Маюми в губы, у меня сдают нервы, и я отворачиваюсь… Отворачиваюсь, чтобы скрыть наполнившие мои глаза слёзы и наткнуться на сострадающий взгляд родного брата.

Вот есть в жизни такие точки-моменты, которые пишут судьбу. Не утром, когда вы в туалете, не вечером, когда засыпаете на своей любимой подушке, не на занятии по анатомии, а вот так, в полёте, в сотнях метров над поверхностью земли.

И тут важно обозначить: на пороге своего двадцатилетия я смирилась и почти остыла. Нет, любить не перестала, но чувства мои из острой формы перешли в хроническую, а значит, такую, с которой можно жить и даже почти нормально функционировать. Я поставила цель стать врачом, постепенно к ней двигаюсь и не питаю глупых иллюзий насчёт некоторых парней. Я уже почти свыклась с мыслью, что Антон – моя судьба. И он мне начинает нравиться, подкупают его поступки, слова, отношение ко мне. Ну вот что далеко ходить, например, он единственный, кто сообразил забрать у Аннабель рюкзак, который та едва тащила. Не у меня, чтобы выслужиться, а у девочки, которой действительно нужна была помощь. Ведь именно такие поступки и ценятся же?