Опять пришел объемистый пакет от Управляющего, который сообщал, что 1 марта состоится пуск цехов, (то есть, уже состоялся, молодцы, на месяц раньше планируемого срока запустили). Реакторы больше чем на половину — из малокорродирующей стали. Малоприятная новость — Воскресенского переманила немецкая «Фарбениндустри» (интересно, он помнит о пункте контракта, запрещающего ему покидать Россию на протяжении работы и пяти лет после увольнения без разрешения владельца компании, то есть, меня). И не было передачи привилегии мне на все, что сделано за время работы. Эх, как не хватает телеграфа, но ведь открытым текстом, наверно, можно! Срочно надо узнать у Ильга, а то этот «Кулибин» рванет с секретами за кордон, ищи-свищи его потом.

Посмотрел на часы — второй час пополуночи, пора отдыхать.

Утром встал и продолжил разборку бумаг, Ефремыч принес завтрак и я читал письма за завтраком.

Письмо от Лизы, она в Петербурге вместе с Сергеем, теперь они оба — Агеевы, надо привыкать. Когда Сергей оформлял отставку по увечью и пенсион, ему в Главном Штабе вручили записку, которую принесла какая-то модистка. Из письма следовало, что Катя, горничная Сергея, которая уехала в деревню в мае прошлого года, родила девочку, а сама умерла после родов от родильной горячки. Написала записку для Сергея, что отец — он, она уже два месяца была беременной, да все боялась ему сказать, девочку назовет Марией и просила позаботиться о ней, иначе ее заберут в приют. Дед у нее умер той же осенью, а больше у нее никого из родни нет. Договорилась с женщиной, которая сама родила недавно, чтобы за деньги выкормила и ухаживала за Машей, а потом ее заберет отец.

Дальше Лиза написала, что они сразу же поехали в деревню под Ораниенбаумом, нашли кормилицу и забрали ребенка, отдав кормилице за труды еще сто рублей. Потом, помыв и приодев Машу как господскую девочку, отвезли ее к доктору, который осмотрел ребенка, сказал, что она практически здорова и велел больше с ней гулять на свежем воздухе. Они оформили крещение младенца в церкви и, получив бумаги, подали на удочерение, Поскольку отец — полковник и герой, проблем быть не должно и в Цюрих они вернуться уже втроем. В крайнем случае, если будет какая волокита, Сергей пойдет к генералу и тот поможет.

Еще было два пакета из ВМА. В первом было два номера Военно-Медицинского журнала: в одном — о применении аппарата конструкции А.Степанова для экстракорпоральной[6] фиксации костей при переломах, во втором — предварительные данные о лечении туберкулеза легких препаратом ПАСК производства того же А.Степанова. Мельком проглядел — результаты удачные, хотя никакой статистики нет, зря я у плакатов прыгал с указкой и мелом формулки чертил, ну не созрели еще врачи даже для элементарной математики в исследованиях.

Второй — тоненький, от доктора Синицына, который написал, что является лечащим врачом Хакима и пишет мне по его просьбе. Ему решили делать пластику носа и щек итальянским методом, шагающим лоскутом. Метод стебля им не совсем ясен и никто его не применял, поэтому они решили делать операции апробированным способом, тем более, что за Хакима просили большие начальники и они не могут допустить неблагоприятного исхода. Написал о применении моего СЦ в пластической хирургии, в отделении препаратом очень довольны, поскольку резко снизилось количество отторжений трансплантатов из-за гнойных осложнений. Все врачи просили передать благодарность и признательность за препарат. Еще написал, что Хаким — очень терпеливый пациент и он тоже просил передать свою глубочайшую благодарность.

Прежде чем писать ответы, пошел узнать у Альфреда, возможно ли отправить простые письма и телеграммы без шифровки, частным порядком. Ильг ответил, что в Россию — не знает, а вот в Швейцарию он отправлял в Джибути письма с курьером.

— Нужно ли показывать письма в незапечатанном виде? Проводят ли французы перлюстрацию?[7]

— Александр, я отправлял обычным письмом в Берн, в запечатанном конверте. Вопросов никто не задал.

Объяснил, почему вчера Пьетро Антонелли не был в состоянии предстать перед Альфредом, но сегодня он приведет себя в порядок и предстанет перед светлые очи премьер-министра. Тем более, у нас после похода сегодня назначен банный и парко-хозяйственный день. Узнав, что курьер будет завтра и у меня есть время на написание писем, пошел в гарнизон. Зашел к Нечипоренко и попросил вызвать его офицеров и фельдшера. Объявил, что при выходе в отставку им присвоен следующий чин, то есть, в этом чине после возвращения они могут опять определиться на службу. На вопрос, поощрили ли чем-то меня, ответил, что я тоже получил следующий чин. Нечипоренко предложил тут же всех собрать, но я попросил, пусть люди помоются, приведут себя в порядок, а ближе к вечеру все и объявим. Еще Аристарх Георгиевич сказал, что теперь казаки, все как один, хотят служить у Негуса, да и артиллеристы— тоже.

Некоторый пафосный тон сбил свежеиспеченный подъесаул Стрельцов. Из его слов следовало, что вчера он объехал лагерь и убедился в полной беспечности эфиопов. Никаких секретов, никакого охранения и об организации караульной службы никто ничего не знает и, главное, знать не хочет. Все ждут своего раса «вот приедет барин, барин нас рассудит». А «баре» где-то гуляют по окрестностям, я имею в виду Менелика с его азмачами, и до лагеря никому никакого дела нет. Есть, правда хорошие новости, нам доставили боеприпасы с русского парохода. Пришел караван и привез винтовки и нам посылку от Деда Мороза, то есть генерала Обручева. Титов поехал принимать, часа через два будет. Еще артиллеристы, по крокам Букина нашли закопанные пулеметы, треногу от фотоаппарата и ящик больших гранат. Вчера вечером привезли. Сегодня посмотрят, что с пулеметами. На могиле доктора и фейерверкера установили деревянный крест с фамилиями. Поехал, взяв ящики с винтовками к ездящей пехоте Мэконнына, буду звать их драгунами. Устроил им состязания по стрельбе — кто попадает в мишень на 300 шагах, получает мосинскую трехлинейку с патронами. Зачем мне раздавать хорошее оружие ряженым гвардейцам, пусть лучшие стрелки им владеют. В качестве жюри взял пару урядников попредставительнее, попросил надеть Георгиевские кресты, чтобы вручали призовые винтовки «Георгис ашкеры».

Как и ожидалось, стрелки из драгун — так себе, — раздал только полторы сотни винтовок на почти три тысячи душ, участвовало в соревнованиях наверно, половина, остальные, видимо, знали про себя, что на триста шагов не попадут. Заодно попытался обучать десяток человек пулеметному делу: ну уж очень туго шло, а проще сказать, никуда не годится, пусть лучше из мультуков своих палят. Стрелковая подготовка местных ашкеров заключается в том, что надо палить всем вместе в одном направлении, тогда за счет плотности огня достигается какой-то эффект. Верх тактической подготовки, когда баши разделяет ашкеров на две шеренги и пока одна шеренга палит, другая заряжает. Приехал на муле Ильг, посмотрел на мои мучения с местными «Вильгельмами Теллями[8]», я сказал, что удалось узнать об охранении лагеря и кто сейчас главный, если по военной иерархии, то Таиту Бетул, он же командир армии, да и рас Менгеши у нее командир корпуса, а я всего лишь фитаурари, к тому же «глупый али». Ильг только развел руками и сказал, что с Таиту лучше не связываться, с ней только Менелик может разговаривать, доводы остальных она не воспринимает.