Ладно, Петя, посиди, пока с галапагосскими всадниками, они тебя накормят, мне надо делами заняться, там есть один офицер, он хорошо говорит по-французски. Предупредив Стрельцова, что мы — галапагосцы, отдал ему Петю на поруки и отправился к Менелику, поскольку Букина в лагере второй день не было, говорили, что его потребовал для каких-то планов Негус. Негуса, тоже не было, а ящик с песком стоял на месте. Посмотрел на диспозицию. Северная армия заняла Аксум и ее фланг упирался в реку Текэзе[3] а фронт — в реку Мерэб, нависая над итальянской армией с Северо-запада. Наши войска заняли городок Адуа (что же, теперь знаменитой битвы при Адуа не будет?), а наш правый фланг, опираясь на форт Мэкеле, как основной укрепленный пункт (ставка располагалась сразу за ним), заканчивался у края Данакильской пустыни. Основные силы противника были сосредоточены в городке Адди-Грат — там был флажок Баратьери, чуть выше — еще один генеральский флажок с надписью Альбертоне (не иначе еще одно подкрепление). Навскидку, нам противостояло около 20 тысяч итальянцев и сзади у Асмэра, еще 6 тысяч стрелков в черных батальонах (наскребли где-то боевых негров) во главе с третьим генеральским флажком, имя не разобрать, что-то на «Э».

То есть, легкой прогулки на Асмэру не будет, при условии, что мы уже выбили две с половиной тысячи итальянцев у Амба-Алаге, взяв в плен генерала Аримонди, с четырьмя орудиями и разбили отряд генерала Дабормида в три-четыре тысячи человек и четырьмя супер-орудиями, которые, оказывается, шли выручать Мэкеле, где мы опять-таки заставили капитулировать майора Гальяни с полутора тысячами защитников форта, правда, они, в основном, оказалось черными эритрейскими стрелками с двумя орудиями без боеприпасов. Еще хорошо, что мы вовремя повернули назад из рейда, сейчас бы нас просто отрезали основные силы итальянцев и пришлось бы партизанить в тылу, что вроде как иделают всадники раса Микаэла — вон они, бумажные, рассредоточены по-отдельности в районе Асмэра, как раз и перерезают коммуникации. Но мы то не столь мобильны, это еще казаки могли бы партизанить но у нас целый арт обоз был, да и трофейные пушки пришлось бы подорвать и бросить. В общем, обстановка ясная, даже без Букина.

Пошел к Ильгу, надеясь застать его на месте, так как военные игрища премьер-министру всегда не нравились. Как и ожидал, Ильг был на месте, он мне явно обрадовался:

— Александр, я так рад, что ты живой, а то у нас большие перемещения войск и я боялся, что вы натолкнулись на крупную часть итальянцев. От раса Микаэля был гонец, который рассказал о ночном бое, где вы разбили генерала Дабормида, гонец его голову в мешке привез (тут лицо мсье Ильга исказила брезгливая гримаса). Галласы после боя ушли на север, где теперь ведут гверилью[4] в северной Эритрее и нападают на мелкие гарнизоны и караваны снабжения. Полностью перерезать дорогу они не в состоянии, но постоянно отвлекают войска, в основном, туземные батальоны, для охраны коммуникаций от Массауа до Адди-Грата. Гонец сказал, что ты взял какие-то огромные орудия и потащил их назад.

— Да притащил, но императрица Таиту отобрала их, заявив, что за неповиновение посадит меня в яму за компанию с Лаврентьевым. Потом она согласилась выкупить орудия у казаков, которые на согласились, для того, чтобы меня не сажали в яму. Кроме того, галласы по ошибке зарубили одного из казаков, приняв в темноте за итальянца и, поскольку пенсиона семье не будет, мы же ушли со службы, надо было собрать денег семье на долгое безбедное существование без кормильца. Так что, пушки у Таиту, но они же все равно у вас и, главное они не будут стрелять по нашим войскам. А если бы их успели дотащить быками до Мэкеле, да еще три с лишним тысячи воинов Дабормида усилили гарнизон крепости, мы бы ее просто не в состоянии были взять, не понеся потерь, а дальность стрельбы пушек не позволила бы обойти форт, пришлось бы всем карабкаться по горам.

— Да, ты молодец, что заставил Мэкеле капитулировать, с казаками уже расплатились за трофеи и отдельно — за взятие крепости. Тебе из Джибути много писем и донесений привезли, но это все — больше связи не будет до конца войны. И пароход русский разгрузился последний — привез 20 тысяч однозарядных винтовок, но тебе еще и патроны для твоих пулеметов и вроде какие-то снаряды. Еще были для тебя письма от невесты, но они у раса Мэконнына.

— Я просил отправить еще одну батарею из восьми пушек, но и на том спасибо. А где Негус и Андрей?

— Они поехали инспектировать войска и смотреть место для сражения — через неделю мы планируем наступление, как только вооружим русскими винтовками всех, у кого еще более старые ружья. Рас Мэконнын тоже с ними, как и другие генералы.

— Я могу обучить два абиссинских пулеметных расчета и один орудийный, все равно у меня не хватает людей их обслуживать, а после войны мы вам оставим все вооружение, кроме личного оружия и казачьих винтовок — они их за свои деньги покупают. Так что, все равно надо обучать местных специалистов обращению с современным оружием. Кстати, я не знаю, как Таиту будет стрелять из новых орудий, у нее есть грамотные артиллеристы? Я взял двух пленных итальянских артиллеристов, один, бомбардир, сейчас в русском госпитале, но у него просто сломана рука и объяснять словами он может, а второй — лейтенант Пьетро Антонелли, сейчас у меня.

— Постой, как фамилия лейтенанта? Пьетро Антониелли? А ты знаешь, что точно так же звали посла Италии, который подписывал Уччиальский договор об отделении Эритреи и допустил существование двух отличающихся текстов? Граф Пьетро Антонелли!

— Да, он мне говорил, что у него есть дядя-дипломат и путешественник, и что он служил в Африке. Но ведь ты не хочешь отомстить мальчишке за его дядю? Я как раз хотел просить за него, он математик, а не военный и очень домашний ребенок, он может пропасть в лагере для военнопленных.

— Что ты, Александр, я не причиню мальчишке зла. Просто мы можем сыграть на родственных чувствах, если эта одна семья. Антонелли — известная фамилия в Италии, один из них был кардиналом, более влиятельным, чем Папа Римский, к сожалению, он умер, но связи-то остались. Когда-то все равно нужно будет садиться за стол переговоров и нам понадобятся союзники в самой Италии. Приведи его, я хочу с ним поговорить.

Пошел к казакам, там поминали погибшего и мне поднесли кружку с разведенным спиртом (фельдшер успокоил, что отрядные запасы он не трогал, пять литров ректификата были выменяны на СЦ вместе с другим медицинским имуществом). Все уже были навеселе, а Петя так вовсе лыка не вязал, поскольку на столе стояли две гомбы с тэчем. Понятно, «спирт без тэча — талеры на ветер»[5], хотя закуски было вдоволь и еще стояла кастрюля с чем-то вкуснопахнущим, точно, плов с бараниной! Выпил, мне наложили полную тарелку плова (где же они морковку взяли?). Поел, вижу, Петя совсем «поплыл» — сидит и дурашливо улыбается. Сказал, чтобы мальчишку положили спать, споите мне пацана, ироды!

— Да не беспокойтесь за него, ваше высокородие, накормили, ну выпил маленько, сейчас поспит и все пройдет.

— Вы что, тэчем его поили? Он же к виноградным итальянским винам привык, а вы ему это пойло, это же брага просяная натуральная.

— Да, хорошая брага, ядреная! Как императрица ихняя!

Дальше пошло обсуждение статей императрицы, подшучивание над вдовым Семеном, что вот бы ему такую бабу, что с пулемету может стрелять. Кто-то вспомнил, что у него жена лучше его «с винта» стреляет, кто-то рассказал как в их станице, когда казаки ушли в поход, бабы, старики и казачата отбились от «бабаев» пришедших пограбить «из-за речки». Вспомнив про родные станицы, да жен с детишками, пригорюнились казаки, затянули «Черного ворона». Потом, вспомнив, старший достал узелок с монетами и сказал, что это атаманская доля. Я взвесил его, что-то сильно тяжёлый и спросил,

— Что-то сильно тяжелый узел, — взвесил в руке, — не ошиблись, станичники? У нас ведь еще прибавилось «отставников», ну, то есть тех, кто подал в отставку и будет воевать, но которые с нами в поход не ходили, а им доля тоже положена.

Ни как нет, ваше высокородие, все правильно разделили и семье Петра, которого зарубили, десять паев выделили. Просто за крепость тысячу золотых дали, а, коль вы один договорились, то вам положена половина еще до деления на паи, да и трофеи и пленные, немного, но дали, про пушки вы знаете, опять-таки правильно торговались, но тут все воевали, поэтому разделили на всех. Не сумлевайтесь, никто не в обиде. Все по-честному. Тут казаки запели про атамана с которым «любо, братцы, жить», я поблагодарил их за службу и пошел к себе.

Стал разбирать пакеты. Первым делом расшифровал послание от Обручева. Он поздравлял офицеров, вышедших в отставку, с очередным чином. Мне дали действительного статского (это что же, я теперь превосходительство?! Сбылась мечта идиота…), Нечипоренко стал есаулом, Стрельцов — подъесаулом, а Бяков — сотником, фельдшер Семиряга — титулярным советником (вроде, это предел для фельдшера?). Остальные офицеры и чиновники рапорта написали позже. Поэтому, в ту шифровку, где я информировал о вышедших в отставку, они не вошли, рапорта их лежат у меня, а больше пароходов в Россию не будет. Обидно, что «пролетели», ту так надо было расторопнее быть. Еще мне было рекомендовано отправить есаула Лаврентьева с ближайшим пароходом в Россию (ага, пусть сам с Таиту договаривается, да и где этот пароход?).