Вспоминает Гнилобоков Николай Степанович, ветеран в/ч 86611:
«Я начинал службу в 1955 году в части под Белым Растом. А в 1974 году меня перевели в часть в Ковригино. Там тогда ещё сохранились остатки бетонного завода, который использовался при строительстве. Он был рядом со станцией. Как выходишь из КПП станции, станция наведения там рядом с деревней Носково, поворачиваешь налево и идёшь вдоль колючей проволоки, потом проволока кончалась, и налево, примерно 15 градусов, шла тропинка на городок. Дальше были дачи, а справа поле. И вот справа, метров 200–300, на краю поля, были остатки бараков».
Соседний с Ковригино объект строили рядом с деревней Дядьково. Вспоминает Мешкова Надежда Васильевна, жительница деревни Жуковка:
«Заключённые жили под Дядьковом, на поле. Я там несколько месяцев работала помощником повара. Проходная была, пропускали их через ворота, вот тут, сбоку
А сначала я в Очево на карьере работала. Оттуда, из-под церкви, на стройку песок возили. Там экскаваторы стояли, а я была сторожем. Я сторожила и учитывала машины, машины песок возили. Отмечала, кто сколько рейсов сделает. Там вагончик стоял, и я там отмечала. А ночью мы дежурили с Клавкой Морозовой, с очевской. Ночь она, ночь я. А потом я ушла оттуда. Ночью стали какие-то мальчишки приходить к экскаватору, начинали там чего-то озоровать. И не стала я там больше, оттуда рассчиталась, потому что я запрусь в вагончике, а они там ходят по экскаватору. А потом мне отвечать? И был начальником Мельников у нас, в «почтовом ящике» он работал. Я пошла к нему, говорю – я там больше работать не буду. Машины буду учитывать, а сторожем не буду. Вот был Мельников. А потом, когда уж стройка началась, был начальником Гудима.
Дед там работал (Мешков Александр Антонович), а я ему помогала путёвки выписывать. Это сейчас на машинке, а тогда руками всё, путёвки руками писали. И потом, когда они уж отработают, привозили путёвку обратно, что действительно они эти дела сделали. А потом мы эти путёвки уже сдавали в контору.
В 53-м году мы вот этот дом купили. Я работала в столовой. Дед тогда пришёл ко мне и говорит – в Жуковке продаётся полдома. Пойдём смотреть. Я тут же отпросилась, пришла. Вот мы и договорились. Вот эти полдома я купила за 470 рублей.
Как городок сделали, заключённых перевели сюда, за Жуковку, вот где сейчас дачи, вот там. И они уже достраивали городок до конца. Потом потихоньку стали военные приезжать. Офицерскую столовую построили, санчасть построили, казармы. Тут начали уже солдаты прибывать. Я работала в санчасти. Нет, я сначала в офицерской столовой работала, официанткой, потом перешла в санчасть. В санчасти поработала – перешла работать комендантом общежития.
Приезжали тут эти, монтажники, которые налаживали эту всю систему. Они жили в общежитии. Монтажников много очень было, в 58-м ещё были монтажники. Много было их, девушек много было, и парней много было. Вот они налаживали эту всю систему. В Никольское ходили туда, где ракеты стояли, их возили на автобусе. А со стороны Дмитровского шоссе шлагбаум стоял, никого не пускали.
Когда по кабельному телевидению передачу стали показывать («Теперь об этом можно рассказать»), я смотрю – где-то я этого мужчину видела. Такой видный мужчина, в городке служил. Я помню его, Панин был такой».
Вспоминает Панин Михаил Ильич, ветеран в/ч 92598:
«В 1954 году я закончил Ивановское училище, отучившись 2,5 года – ускоренный выпуск, и получил звание лейтенанта, специальность – энергетик. В мае 1954 года прибыл в Долгопрудный, в штаб корпуса, а через 3 дня отправился в часть 71548 в Княжево. Там уже были специалисты – младшие лейтенанты, окончившие училища за 1,5 года. В Княжево ещё застал строителей-заключённых. Они жили в посёлке за колючей проволокой на поле севернее военного городка в Жуковке, на работы ходили под конвоем.
В 1959 меня перевели служить в часть в Рогачёво. И уволился я в 1978 году».
Вспоминает Зайцев Борис Павлович, житель деревни Жуковка:
«Лагерь был на северной окраине Жуковки. Мне тогда уже лет 14 было, и я это хорошо помню. Вот за перекрёстком сейчас детская площадка, вот на этом месте лагерь и был. Стояли юрты, и по периметру вышки. Шесть вышек было. Жили заключённые, которые строили военный городок. А умерших заключённых хоронили там же, на краю леса. А потом эти юрты в порядок привели, и в них жили военные строители. Вот они городок достраивали – финские домики и всё такое прочее».
В начале 1950-х годов село Рогачёво было районным центром Коммунистического района. Вспоминает Сурин Михаил Иванович, житель села Рогачёво:
«Я тогда учился в Ленинграде в военном училище. И вот в 52-м году я приехал в отпуск, а моя мать жила в то время в Василёве. Ну и вот, значит, я наблюдал эту картину, когда сзади деревни, с северной стороны был организован лагерь. И в тот момент, когда я был в деревне, строили дорогу. Раньше она была прямая, из Рогачёво на Куликово, ну сначала на монастырь Николо-Пешнорский. Но её стали строить, повернули налево, на север, потом повернули на восток, потом повернули на запад, и перед Яхромой, перед рекой она опять пошла прямо. Вот такая получилась скобка.
Эта вот стройка была сразу огорожена колючей проволокой, и стояла, соответственно, охрана. Охраняли тех, кто работал, ну и посторонних туда не пускали. Сама стройка располагалась на месте болота, которое принадлежало Василёвскому колхозу как сенокос, как выпас, там было примерно около четырёхсот гектар. И, значит, в Яхрому, в первую Яхрому, как мы называем, были прокопаны сначала открытые каналы, осушали это болото. А потом их закрыли большими бетонными коробами, засыпали землёй, и получился такой дренаж. Больше я рассказать ничего не могу, так как был здесь тогда недолго, и потом убыл назад в Ленинград».
Вспоминает Носкова Клавдия Васильевна, жительница деревни Василёво:
«Не-ет, туда не разрешали ходить никому. У них заграждение проволочное было, в три ряда. Ну как туда пройдёшь-то? Здесь только мы на усадьбе, что до канавы, доходили, а дальше не пускали ни в какую. Они предупреждали, охранники… Так туда не подпускали. Там от проволоки вот такая полоса земли была – охранники на лошади ходили, у них было бороновано. Вспахано для того, что кто прыгнет – след виден. А заключённые подкопы делали. А мы говорили – как же так-то, убегают, подкоп делают – а не провалится лошадь-то. Вот что интересно-то.