— Или всем немедленно отправляться в лес, на работу, или убираться из колонии к чертовой матери!
И вышел из спальни.
Пройдя к сараю, в котором находились наши инструменты, я взял топор и хмуро посматривал, как воспитанники разбирали топоры и пилы. У меня мелькнула мысль, что лучше в этот день не рубить лес — не давать воспитанникам топоров в руки, но было уже поздно: они получили все, что им полагалось, все равно. Я был готов на все, я решил, что даром свою жизнь не отдам. У меня в кармане был еще и револьвер. Мы пошли в лес. Калина Иванович догнал меня и в страшном волнении зашептал:
— Что такое? Скажите на милость, чего это они такие добрые?
Я рассеянно глянул в голубые очи Пана и сказал:
— Скверно, брат, дело… Первый раз в жизни ударил человека…
Ненаказанный сын — бесчестие отцу.
Тысяча девятьсот восемьдесят шестой год. Небольшой городок в СССР. Маленький мальчик, который учится в первом классе, на перемене видит, что у его учительницы на столе лежит груда монет. Их так много, и они такие интересные. Он берет одну из них, желтенькую, на которой написано «3 копейки», и начинает с ней играть, а потом решает забрать себе.
Уже дома, после уроков, он достает ее и начинает крутить на ребре вокруг своей оси, наблюдая, как она красиво замедляет вращение. Характерный звон привлекает родителей, и они спрашивают у мальчика, где же он эту желтенькую монетку взял. Мальчик говорит, что на столе у учительницы: их там было очень много, она даже не заметила, что он забрал одну. Мама и папа меняются в лице и начинают говорить, что это воровство и оно наказуемо, что воров сажают в тюрьмы и это правильно — ведь вор должен сидеть в тюрьме. Они говорят, что очень расстроены, что им очень жаль, что, если учительница его не простит, они должны будут расстаться на некоторое время со своим сыном, ведь его заберут в колонию для несовершеннолетних. Они вместе звонят учительнице и договариваются о встрече возле школы как можно скорее, на всякий случай собирают котомку сыну, куда кладут чистые трусы, носки, зубную пасту и мамины пирожки. Ребенку страшно, но он очень рассчитывает, что учительница его простит. Он будет умолять ее простить его, ведь он никуда не хочет уезжать и не специально совершил это преступление. Они идут вместе к школе, ребенок плачет, а родители с испуганными белыми лицами ведут его за руки.
Учительница их встречает с растерянным лицом. Мальчик протягивает монетку, просит прощения, говорит, что больше никогда так не будет делать. Она его обнимает, говорит, что, конечно, прощает, а потом отводит родителей в сторону и начинает крутить пальцем возле виска. Но мальчик этого уже не видит: он счастлив, что его никто не заберет в тюрьму. После того случая желание присвоить что-то чужое навсегда исчезнет из его жизни. А в 42 года он будет считать честь одной из главных ценностей своей жизни.
Это была шоковая терапия. И многие из вас уже наверняка догадались, что эта история про меня и моих родителей. Моя мама, между прочим, заслуженный учитель России, и она не чуралась прибегнуть к такому непедагогическому методу воспитания. Правда, таких наказаний было всего два в моей жизни, но они очень хорошо откорректировали меня и направили на истинный путь.
Если вы помните книгу «Педагогическая поэма», цитата из которой вынесена в начало этой главы, то знаете, что один из величайших педагогов человечества Антон Семенович Макаренко однажды тоже не выдержал и надавал пощечин своему колонисту Задорову, который впоследствии стал самым активным колонистом и вырос крепким рабочим человеком.
Я ПРОТИВ ТОГО, ЧТОБЫ БИТЬ ДЕТЕЙ! ПРОТИВ! У меня был один случай, когда я Никиту шлепнул несколько раз по заднице за неуважительное общение с бабушкой. После этого меня так выворачивало наизнанку, я так себя корил, настолько был подавлен и унижен своим поступком, что пообещал детям никогда их не бить. После этого я ни разу в жизни не ударил ни одного из детей. Хотя, честно говоря, хочется их порой отлупить, но я держусь.
Но могу сказать точно, что во всех трех описанных случаях РАЗОВЫЕ ситуации стали поворотными моментами в жизни.
1. Я даже допустить не могу, что заберу себе что-то, не принадлежащее мне. Эта моя черта настолько ярко выражена, что, даже формулируя свои татуировки или приводя цитаты из других авторов, я всегда с благодарностью упоминаю первоисточники и никогда не выдаю чужую мысль за свою. Кстати, я считаю, что вор должен сидеть в тюрьме. Этому посвящена отдельная глава в моей книге «Сложные подчиненные».
2. Макаренко писал, разбирая эту ситуацию: «…в области дисциплины случай с Задоровым был поворотным пунктом. Нужно правду сказать, я не мучился угрызениями совести. Да, я избил воспитанника. Я пережил всю педагогическую несуразность, всю юридическую законность этого случая, но в то же время я видел, что чистота моих педагогических рук — дело второстепенное в сравнении со стоящей передо мной задачей». И если бы тогда он не провел границу, как можно с ним общаться, а как нельзя, не получилось бы у него создать образцовую советскую коммуну с малолетними уголовниками, которая приносила в казну чистыми пять миллионов рублей в год. А это колоссальные деньги по тем временам.
3. Никита не чает души в моей маме (своей бабушке), и мне кажется, что у них самые близкие, дружеские и крепкие отношения, какие можно представить между взрослым и ребенком.
И все мы категорически против физического насилия, агрессии в воспитании, оскорблений детей, всегда будем стоять горой за своих близких и не готовы их дать в обиду кому-либо.
Еще раз в защиту Макаренко для тех людей, которые только вскользь знакомы с его произведениями, я процитирую его замечательную «Книгу для родителей»[27].
…Если вы бьете вашего ребенка, для него это во всяком случае трагедия: или трагедия боли и обиды, или трагедия привычного безразличия и жестокого детского терпения.