– Иди дед отдохни. Постой у дверей и отдышись. Побереги силы. Мы еще только начали, а ты уже пыхтишь как паровоз.

Не смотря на грубейшее нарушение своего приказа, Яробуд не взорвался в праведном гневе, не обругал зарвавшегося мальчишку, и не надавал подзатыльников, он лишь благодарно кивнул, и отошел в сторону. Опытный воин понимал, что его ученик прав, спорить бессмысленно, а в данной обстановке смертельно опасно. Он действительно устал, и если ошибется, и пропустит врага внутрь, то всем защитникам наступит быстрый конец.

– Ты, сволочь мелкая, почему не поджигаешь? – Внезапно раздался его крик. Оборачиваться было нельзя, приходилось полностью концентрироваться на напирающих из оконного проема упырях, но Федор явно представил как красный от негодования и усталости, с подтеками пота на залитом черной кровью лице, учитель нависает над довольным собой шишком.

– Сам ты сволочь. Еще и дурак. Но что возьмешь с человека, которому всю жизнь били по голове. – Раздался ехидный голос коротышки. – Зачем тебе сейчас огонь? Подумай, если, конечно, есть чем. Пока вы и так справляетесь. Зачем создавать себе же трудности? Сгореть мы еще успеем. Ворвутся тогда и подожгу. Не лезь, куда не просят, лучше отдохни. Тебе еще Калинов Мост переходить. – И он засмеялся, довольный своей шуткой.

– Вот же маленькая дрянь. – Дед немного успокоился. – И ведь ты прав, мохнатый. Ладно, надеюсь, что не подведешь. – Пробубнил он и отошел к вздрагивающим от ударов дверям.

Руки Федора постепенно наливались свинцом от усталости. Глаза заливал пот и вонючая жидкость, которой наполнены тела упырей. Рядом неожиданно появился Бер. «Плечом к плечу»

– Давай я.– Он оттолкнул парня в сторону оскалившись в улыбке ничего хорошего не предвещающей врагу. – Переведи дух, а то я скучаю, а ты веселишься, с моей стороны не лезут, а так не честно. Дед говорит, что упыри скоро ворвутся. Двери уже еле держаться. Нужно будет отступать внутрь дома. Тут нас окружат и быстро порвут. Отдохни немного и будь готов. Федор кивнул и отошел внутрь горницы, и только тогда смог оглядеться.

Скользкий пол завален отрубленными шевелящимися конечностями. На столе сидит, в тусклом свете, довольный шишок и смотрит на упирающегося плечом в содрогающуюся от ударов дверь Яробуда, изредка выкрикивая тому ехидные советы. Дед упирается всеми силами, делая безуспешные попытки сдержать рвущегося внутрь врага, и отвечает ему в стиле: «Сам дурак». До финала остается совсем немного.

– Все парни, сейчас ворвутся. – Раздается, старческий хриплый голос. – На счет три, бегом срываемся с места и занимаем оборону в дверях, ведущих внутрь дома и на второй этаж. Ты Илька поджигаешь, и вали отсюда на все четыре стороны. И еще. Извини, что плохо о тебе думал. Неправ я был. И вы парни простите деда. Не со зла я вас шпынял-для науки это делал. Теперь буду с гордостью помирать рядом с такими воинами.

За рукав Федора дернули маленькие руки.

– Ты это… Как-то неуверенно спросил шишок, что было для него неестественно. – Не против если я тебе на плечо заскочу. Не хочу я драпать. С вами даже умирать интересно.

Федор непроизвольно улыбнулся, увидев умоляющее, маленькое личико, с брызгами черной крови упырей, долетевших даже до него. Он молча мотнул головой, в знак согласия.

– Плечом к плечу. И пусть враги сдохнут. – Выкрикнул довольный Илька.

– Раз… Два… Три…! – Прозвучала команда и троица устремилась бегом, спеша занять оборону в узком дверном проеме. Над ухом Федограна внезапно прозвучал удивленный голос шишка, который уже успел, опрокинуть плошку, с ярко вспыхнувшим пламенем, мгновенно перебросившимся на сложенную в горку солому и весь собранный хлам, и благодаря его нечеловеческой сноровке взлететь, в одно мгновение, на плечо бегущего парня:

– Вот это да…! – От куда их столько тут набралось?! – Выдохнул он.

– Деревню местную видимо разорили. Обернули в себе подобных, кого не успели полностью сожрать. Вот и накопилось столько. – Выдал свою догадку дед. – Ты то, чего не удрал?

– Тебя дурака жалко. Заблудишься еще на пути к Смородине. Вот решил проводить. – Усмехнулся шишок.

Яробуд не ответил, а лишь улыбнулся.

Зрелище действительно было впечатляющее и жуткое одновременно. В свете разгорающегося пламени, в горницу врывались упыри. Толкаясь в дверном проеме, пихая друг друга локтями и сбивая с ног. Они шипели, оскаливая клыки иголки, и бросались на наших героев в бой, как только вываливались из общей сумятицы.

С виду простые люди, такие же руки и ноги, такое же тело и голова. Только выражение неестественно бледных до синевы лиц – хищное, с кровожадным оскалом острых кошачьих клыков, явно выступающих по краям красных до неестественного блеска губ, и черными до жути глазами, с одними расплывшимися внутри зрачками.