– Пару дней полежишь еще, и в баню пойдем, через порог тебя протащу, попарю с травками, как огурчик станешь.

– Как это через порог? – Не понял парень.

– Дурная голова. То первое лекарство, оно… – Что оно он договорить не успел. Из щели вылез шишок, и ловко запрыгнул на лавку.

– Вернулся я. – Довольно произнес он.

– Вижу.– Буркнул дед. – Чего надо опять?

– Тут сейчас интересно будет. Дочка Елея идет. Кр-аасная вся. Волнуется. Он потер ладошками.

– Терпи. – Только и смог, загадочно хмыкнуть дед парню, улыбнувшись. – Пойду я к Яробуду загляну, ногу у него деревянную сводит, посмотреть надо, да медку в харчевне прихвачу, для смазки. – Засмеялся и вышел за порог. И уже оттуда зазвучал его голос. – Заходи дочка, заходи, очнулся он. Только не на долго. Тяжело ему еще – долго-то. Пожалей Юношу.

– Я только гостинец передам. – Прозвучавший в ответ голос заставил сжаться сердце юноши, и покраснеть.

– Начинается. – Довольный шишок, перебрался к стенке, и облокотившись вытянул ноги.

В дверь тихонечко постучали, и не дожидаясь ответа приоткрыли. В образовавшуюся щелку заглянула голова Алины.

– Я не сильно помешаю. – Ее голос прозвучал неуверенно и взволнованно.

Хотя Федор и ждал ее, но всеравно вздрогнул, словно пробитый электрическим током, он попытался подняться, но сделал это слишком резко, от чего ребра скрутило болью, и он упал назад с тихим стоном.

– Ой родненький, воскликнула девушка, и птицей влетела в избу, замерев напротив лавки, не зная, чем помочь. – Больно?

Больно? Да за одно только слово «родненький», слетевшее с ее губ, Федор готов был стерпеть в сто, нет в тысячу раз большую боль, чем сейчас, да что там говорить, он умереть был готов. Но ничего подобного сказать не смог, а лишь промямлил:

– Терпимо.

– Я тут гостинцы принесла. Батюшка передать велел. – Зарделась она румянцем.

– Батюшка… – Заскрипел сверчком, изображавшим смех, недавний пленник. – Вот бы он удивился, этот батюшка, услышав, что от его имени гостинцы носят.

Он еще, что-то хотел сказать, но получил пинок от парня, и улетев к противоположной стене, грохнулся на пол, но совершенно не обиделся, а рассмеялся и сел, навострив уши. – Вы не стесняйтесь, считайте, что меня тут нет. Продолжайте.

– Кто это? – Девушка округлила глаза и побледнела.

– Шишок это. Сволочь редкостная. – Буркнул Федор.