— Включись!

Замерцал экран послушно, месиво цветовое по экрану мельтешит, не разберешь, что показывает. Оно и понятно — одна паутина трещин от шикарной матрицы осталась. И звука нет. Молчит.

— Чего молчишь? — спрашиваю. — Язык, что ли, болтливый свой проглотил?

— Чего тебе еще надо, хозяин? — прошуршал телевизор одним динамиком. Второй, похоже, «отнялся».

— Это видел? — и в «глаз» ему молотком погрозил.

— Видел, — говорит. — Бить будете?

— Ага! Сильно. — Я аж глаза зажмурил от удовольствия.

— За что? — наивно так спрашивает тот.

— А за все. И за то, что умничал, и за то, что фильм смотреть спокойно не давал, и за рекламу твою, и за опровержение, и за полицию.

— Но при чем тут я, хозяин? Меня таким сделали, чтобы я помогал тебе!

— Вижу я, как ты помогаешь. Сыт я твоей помощью по горло уже. Вот щас как дам больно!

— Бейте! — согласился тот. — Только предупреждаю…

— Не надо, кабель все равно тю-тю.

— Да нет, я не про то.

— А про что же?

— Во мне высокое напряжение.

— А я перчатки резиновые надел! — победно продемонстрировал я ему плотные резиновые перчатки. — И ручка у молотка деревянная.

— А искры?

— Маска! — вытащил я из-за спины защитные очки.

— Подготовились, да?