А вообще – тоже красиво. Везде огоньки, везде переливающаяся неоновая реклама – все светится, сияет и настраивает на праздничный лад. И музыка играет. И как ни странно – мне эта музыка нравится, хотя слушать рождественские песни лучше было тогда, когда я плохо понимал или вообще не понимал, о чем там поется. «Джингл беллс… джингл беллс…» – это лучше чем: «
Как я оказался в Рокфеллер-центре? Да ничего такого магического. В этом небоскребе находится штаб-квартира телекомпании NBC и, соответственно, – их основные студии, в одной из которых я сегодня и буду маячить своим помолодевшим лицом. Неприлично помолодевшим. Мне даже пришлось отпустить трехдневную щетину, старившую меня лет на десять, – иначе совсем уж подозрительно. Не тяну я на пятидесятидвухлетнего мужика, мятого и клятого жизнью.
Отвез меня в Рокфеллер-центр Пабло, который пошел со мной и наверх, в телекомпанию. На вопрос встретившего меня сотрудника телекомпании я ответил, что это мой телохранитель, ограждающий меня от назойливых папарацци и всяческих сумасшедших. Тут, кстати, был пропускной режим, и нам пришлось вначале звонить по телефону, вызывая сопровождающего, и тот, в свою очередь, выписал на нас пропуска, и только потом мы вошли в здание офисного центра.
Внутри Рокфеллер-центр ничем не поразил – центр как центр. Коридоры, офисы, праздничная суета – у телевизионщиков сейчас самая горячая пора. Нужно выкинуть на экраны как можно больше развлекательных передач и засунуть в них как можно больше рекламы.
И вот – студия. Меня попросили зайти в гримерную, где усадили перед зеркалом и стали быстро, умело подметать кисточками лоб, уши, щеки. Уж не знаю, что они там такое делали – по-моему, мое лицо после всех их манипуляций ничуть не изменилось. Лицо как лицо – тридцатилетний мужчина с трехдневной щетиной, если что и выделяется, так это старый шрам у правой брови, «подарок» с Кавказа. Его никак маскировать не стали, что меня немного удивило – а зачем тогда грим? Впрочем, гример тут же пояснил, что именно они делают: при свете софитов лицо начинает блестеть, а после нанесения грима остается матовым. Хоть я все равно так и не понял – что плохого в блестящем лице.
Студия снова вызвала чувство дежавю – хоть я и не смотрю молодого Урганта, но волей-неволей иногда попадаю на него, включая «ящик» в поисках чего-нибудь интересного. Вернее, попадал. Так вот студия «Сегодня вечером» совершеннейшая копия ургантовской студии! Вернее, наоборот, урганты скопировали американскую студию один в один. Стол, за которым сидит ведущий, и несколько кресел рядом – в них располагаются приглашенные на передачу гости.
Кто из гостей будет вместе со мной, мне не сказали – мол, будет сюрприз. Очень интересные люди. И это известие меня слегка напрягло. Если так можно выразиться. А если точнее, я пребываю в состоянии перманентного раздражения. Меня раздражает все – гримерная, гримирование, коридор, по которому бегают люди, я сам, которого все раздражает, и неизвестность, которая меня ждет. Кого эти многомудрые притащили в студию?! Может, отказаться к чертовой матери?! Сейчас сидел бы у себя дома, смотрел на падающие за окном редкие снежинки, на деревья, колышущие голыми, омытыми дождем ветвями, и стучал по клавишам моей верной машинки, к которой никогда бы больше не прикоснулся – получи я самый дохлый компьютер и самый простенький принтер. Ох, как же мне не хватает моего верного ноутбука!
Но раз уж приехал сюда – хандру долой. Миллионы американских зрителей не должны меня увидеть таким злобным, хмурым русским, который только и смотрит, как бы кому разбить морду. По мне судят о том, какие они, эти русские. Точно ли они злобные орки, мечтающие разрушить весь мир, или на них все-таки вылили слишком много незаслуженной грязи? Я ведь агент влияния, нельзя забывать об этом ни на минуту.
Я стоял рядом с администратором, который рулил процессом за сценой, и ждал, когда меня пригласят в студию. Администраторов тут, похоже, что был не один, и это нормально – шоу делают десятки людей, каждый занят своими, четко отграниченными обязанностями. Этот вот был выпускающим администратором. Не знаю, как он называется на самом деле, но именно так я понял его обязанности: сделать так, чтобы каждый из приглашенных знаменитостей выглядел так, как нужно, и подать его под свет софитов в товарном виде в нужное время.
И вот мы стоим за толстой занавесью, перекрывающей проход в студию, и слушаем, что там происходит. Вернее, слушаю я, администратор же прислушивается к тому, что ему говорят голоса в здоровенных наушниках, сидящих на его голове. Наконец, когда я уже устал прислушиваться и задумался о чем-то своем (думал о сюжете книги, а параллельно – о моем сыне. А еще – об устрицах, которые почему-то едят сырыми. И о… многом, что лезло в голову) – администратор прервал мои размышления:
– Проходите, сэр! Садитесь в свободное кресло, и… не волнуйтесь. Будьте естественным, и… нескучным. Удачи!
Он легонько коснулся моего плеча, и я шагнул за занавесь, немного щурясь от обрушившегося на меня потока света.
– И в гостях у нас таинственная личность, русский колдун, писатель – Майкл Карпофф! Поприветствуем его, господа!
И меня начали приветствовать. Не знаю, кто там так хлопал, но хлопали активно и громко – запись, скорее всего. Ну как дебильный закадровый смех в тех местах, в которых смеяться будет только идиот. Впрочем, может, я и ошибаюсь, массовку-то никто не отменял, и человек двадцать хлопающих в ладоши создадут вполне приемлемый «шум толпы».
Не скажу, чтобы я шел на негнущихся ногах, как на эшафот. Пока ждал – перегорел, и внутри меня плясал огонек эдакой лихой злости: «Ну что же, вы меня хотели?! Так получите!» Будь что будет, как говорили наши предки: «Не корову же проигрываю!»
Взгляд фокусировался на том, на что меня запрограммировали, – пустое кресло. Вот я туда и уселся рядом с двумя мужчинами, лиц которых я не разглядел. Честно сказать, мне и неинтересно – что это за люди. Ну, люди как люди, только один черный, другой белый. Черный сидел с краю, белый ближе ко мне. Я как раз между белым и столом ведущего.
– Приветствую тебя, Майкл! Очень рад видеть тебя в нашей студии! – перекрывая «Калинку-малинку», заявил ведущий, на котором был надет отвратительный клетчатый пиджак. Я бы такой пиджак надел только при угрозе расстрела или замерзая где-нибудь в тайге – если бы не было ничего другого. Впрочем, это его личное дело, выглядеть клоуном или нет.
Ведущий мне не понравился. Эдакий живчик, который сыплет шуточками и фонтанирует ему только смешным хумором. Но скорее всего, я ошибаюсь – если бы этот фонтан искрометного хумора нравился бы только ему самому, вряд ли передача продержалась бы тридцать лет. Значит, чем-то цепляет своих зрителей. Правильно сказал один сценарист еще в 2018 году: «Фильм должен быть как можно тупее, и только тогда зритель пойдет в кинотеатр». И его слова на сто процентов относятся и к ток-шоу. Умные шоу мало кому интересны. Караван верблюдов в своей скорости ориентируется на самого медленного верблюда. Шоу – на самого тупого из зрителей!
– Майкл, ты не собираешься нас заколдовать? – обращается ко мне ведущий, протягивая руку для приветствия. – Говорят, что ты великий колдун!
– Я колдую только на злодеев, обычно насылаю на них диарею! – парировал я, помня о том, как американцы любят шутки про задницы и про все, с ними связанное. Ведущий аж закатился в смехе.