Резун выдумал эту глупость, чтобы чем-то подкрепить свою теорию. Но его титулованные ученики, допущенные во все архивы, могли посмотреть, есть ли там свидетельства, что такой вопрос не то что ставился во главу угла, а хоть кого-либо в СССР интересовал? А «Богданыч» на базе высосанной из пальца посылки делает свой второй фундаментальный вывод: если
«Была только концентрация огромного количества германских войск. Голиков же приказал принимать во внимание не все германские дивизии, а только те, которые готовы к вторжению, т.е. такие дивизии, каждая из которых на своих складах имеет по 15 000 бараньих тулупов. Таких, готовых к войне дивизий во всем вермахте не было»11.
Там же. С. Можно ли придумать большую глупость? Большую, может, и трудно, но подобную – можно. Поскольку для устойчивости двух опор мало, после баранов «отец превентивности» переходит к третьей фундаментальной мысли, третьему киту, на котором зиждилась его теория:
«Во-вторых, из Германии в ССР переправлялись зажигалки, керосиновые лампы, примусы с дизельным топливом, а также тряпки, пропитанные смазочные веществами, используемые в немецкой армии для чистки стрелкового оружия.
Лабораторные исследования показали, что немецкая армия не перешла на зимние марки горюче-смазочных веществ… Основываясь на этой информации, Голиков делал вывод, что Гитлер еще не готов к наступлению на СССР, и поэтому не придавал значения другим разведывательным данным, получаемым по линии разведки Главного управления пограничных войск»12.
Почему глава советской разведки вдруг перестал придавать значение
Другие примеры, не столь принципиальные, но подчас не менее глупые, можно отыскать почти на любой странице исторических трудов В. Суворова. Про два миллиона десантников, сто тысяч самолетов-агрессоров, автострадные танки, сбрасывающие гусеницы при вступлении в Германию, и тому подобное. Вот тут годятся и книги Исаева с Помогайбо – разумеется, после исключения оттуда элементов дремучей хрущевщины.
Но это не значит, что в книге «Ледокол» исключительно одни глупости и ее не следует читать. Подтверждая свою теорию, Резун с достойным уважения упорством накопал массу свидетельств об интенсивной подготовке весной-летом 1941 года Советского Союза к отражению агрессии Германии. А здесь он постарался! Наверное, никто столь красочно не показал, как Сталин и Тимошенко, оголяя другие направления и вычищая от войск округа в центре страны, стягивали в мае-июне все силы на запад против надвигающейся немецкой агрессии. Пером публициста Резун живописал процесс выполнения в мае-июне 1941-го плана стратегического развертывания Вооруженных сил СССР для отражения германского нападения.
Правда, стремясь надежнее подкрепить свою теорию, он не удержался, чтобы и тут не приврать. Но даже с учетом этого его материал в пух и прах разбивает хрущевско-жуковские измышления, что Сталин не верил в гитлеровское нападение и запрещал приводить войска в боеготовность.
Только все его выдумки о «превентивном нападении», «ледоколе революции» и прочие глупости надо выбросить, оставив только собранные им факты подготовки к войне. А использовать их, так сказать, с обратным знаком:
Тем не менее при всей глупости «теории превентивности» надо сказать пару слов в оправдание ее сторонников. Ведь многие из них вменяемы и способны воспринимать факты и логику. Просто в свое время их загнала в угол ложь антисталинской пропаганды, начатой Хрущевым и Жуковым. В самом деле – если Сталин не предполагал нападения Германии, то зачем тогда стягивал к немецкой границе десятки дивизий Красной армии?! И вот открывают читатели Резуна труды историков-хрущевцев, от Анфилова до Исаева с Помогайбо, чтобы найти ответ на свой вопрос, а там черным по белому писано:
При подготовке книги автору приходилось общаться со сторонниками теории «превентивности» и слышать возражения на предъявленные им факты и аргументы. Из всех возражений наиболее разумным было следующее: возможно, Сталин хотел разбить Германию молниеносно, за один-два месяца, до того как Япония сможет реально вступить в войну, а затем разгромить и саму Японию.
Это хоть дохлый, но все же довод. Его мы рассмотрим, когда будем исследовать интересующие нас и не замеченные ранее особенности советских военных планов. И не столько для убеждения «резуновцев», а чтобы понять, как именно менялись военные планы СССР в зависимости от изменения международной обстановки. Ведь за последний предвоенный год военно-политическая обстановка вокруг него поменялась несколько раз самым радикальным образом! А все вместе это поможет понять уникальную по своей опасности ситуацию предвоенных дней июня 1941 года, из которого сумело выбраться руководство СССР.
Адвокат для СССР
Но какая Гитлеру разница, будет с нашей стороны повод для провокаций или нет? Если немцы хотели выставить нас агрессором, им ничего не стоило самим устроить любую провокацию. Как они легко это сделали в 1939 году на своей территории, когда эсэсовская команда захватила радиостанцию в немецком городе Гляйвиц, а нападавшими объявили поляков. И население Германии в это поверило.
Да, немцы могли и, наверняка, хотели бы нечто подобное провернуть и в отношении СССР. Но теперь Гитлеру с Геббельсом надо было убеждать не только родных немцев, безоглядно верящих фюреру. Поскольку теперь, помимо желания, у них появилась огромная проблема, в этот раз провокацию следовало выполнять идеально, без сучка и задоринки, причем в крупном масштабе. Чтобы те силы на внешней арене, которым она предназначалась, поверили ей на все 100 процентов.
Дело в том, что к лету 41-го у СССР появился строгий и пристрастный защитник, которому уже нельзя было пустить пыль в глаза халтурой типа Гляйвица. Защитник, которому в своих жизненно важных интересах непременно требовалось установить правду и который фактически
Чтобы понять столь парадоксальный момент, необходимо уяснить особенности взаимоотношений Германии и Японии к июню 1941 года. Точнее, что сделал в лагере наших врагов заключенный 23 августа 1939 года советско-германский пакт о ненападении. Многим сейчас это трудно разглядеть из-за огромного объема грязи, вылитой на советскую сторону и лично Сталина по этому случаю. Эта злоба понятна: пакт испортил малину почти всем без исключения врагам СССР.
В сентябре 1938 года в немецком городе Мюнхен состоялась знаменитая конференция с участием глав правительств Англии, Франции, Италии и Германии. На ней была решена участь Чехословакии, которую фактически отдали в руки Гитлера. Ее союзники – Франция и поддерживающая ее Англия, подталкивая Гитлера к агрессии против СССР, предали Чехословакию, и с их согласия Гитлер оккупировал часть чешской территории. Советский Союз и Чехословакия на конференцию допущены не были. В тот момент Гитлеру еще требовались конференции для осуществления своих притязаний. Но 15 марта 1939 года уже без согласования с западными державами и в нарушение даже прогитлеровских мюнхенских соглашений Германия внезапно полностью оккупировала Чехословакию. Часть ее территории – Тешинскую область – успела отхватить соседняя Польша.
Обеспокоенные наглостью вышедшего из-под контроля Гитлера, Англия и Франция в ответ дали свои гарантии неприкосновенности Польше, к которой Германия тоже имела ряд претензий. После этого в апреле 1939 года уже неуправляемый Гитлер разорвал с Польшей пакт о ненападении, а вслед за этим – и договор с Англией об ограничении морских вооружений. На очереди встала война Польши с Германией. Для западных держав, до тех пор потакавших Гитлеру в стремлении направить его агрессию против СССР и опрометчиво давших гарантии Польше, начало попахивать возможностью их собственной войны с Германией.