— Считайте, что ее сформировали уже в составе вас, меня и товарищей Ворошилова и Молотова.

— Так сформировать комиссию мало. Надо же и расследовать злодеяние! — воскликнул комендант Кремля, которому, разумеется, хотелось побыстрее спихнуть с себя ответственность за произошедшее, потому он так усиленно и настаивал на формировании комиссии со своим участием. Ведь кто же станет члена комиссии по расследованию обвинять, по крайней мере, публично?

Я сказал ему:

— Не волнуйтесь, товарищ Петерсон, мои люди, которые приехали вместе со мной в Кремль, сразу же начали расследование по моему приказу. И сейчас, прежде, чем отправиться на Лубянку, я еще раз переговорю с ними. А вы, пожалуйста, оказывайте им всяческое содействие в мое отсутствие.

Он кивнул, а я вышел вместе с Ворошиловым и уже на лестнице проговорил ему тихо на ухо:

— А к вам, как к военачальнику, у меня есть секретный разговор, если не возражаете.

— Я слушаю вас внимательно, — так же тихо проговорил наркомвоенмор.

— Сейчас я дам кое-какие указания своим людям, а после хотел бы, чтобы вы срочно сопроводили меня в штаб к Буденному для обсуждения положения и дальнейших действий, — сказал я.

— Но, вы же только что публично объявили, что сперва поедете на Лубянку, — удивился Ворошилов.

— Будем считать, что это военная хитрость. Введение противника в заблуждение, — объяснил я.

— А кто по-вашему противник? Бухарин, что ли? — не понял наркомвоенмор.

Я объяснил подробнее:

— Не обязательно. Хотя и не исключено. Если предположить, что троцкистский мятеж имеет своих сторонников даже на самом верху вертикали власти, то и не следует пока делать того, что публично объявлено. Война — это искусство обмана, так, кажется, сказал один китайский стратег древности? Потому супостатов следует запутывать ложными посылами. Иначе личная безопасность может пострадать, как уже случилось с товарищем Сталиным.

— Вы полагаете, что и на вас могут покушаться? — спросил Ворошилов, внимательно выслушав меня.

— Полагаю, — кивнул я. И добавил:

— Время сейчас такое неспокойное, сами видите. Враги распространились прямо изнутри. Идет настоящая война на невидимом фронте. Расслабляться нельзя. Кто враги, а кто друзья даже не совсем понятно. Пока порядок не наведем, никто не застрахован от покушений. Ни я, ни вы. Так что советую отнестись к происходящему со всей серьезностью и держаться вместе. Нам потребуются войска.

Я нагнал страху. И это, похоже, подействовало на него. Во всяком случае, наркомвоенмор сразу втянул голову в плечи и начал озираться по сторонам, не следит ли кто? Но, на лестнице кремлевского медучреждения, кроме нас, не было ни души. Тогда он сказал то, что я и хотел от него услышать:

— Я в вашем распоряжении, товарищ Менжинский.

Сверив часы, мы условились, где и во сколько он будет ожидать меня в машине. После чего я заторопился. Ведь Глеб и Эльза уже, на самом деле, работали на месте преступления. Моя секретарша, пользуясь знанием родного языка латышских стрелков, охраняющих Кремлевский дворец, допрашивала каждого из них. Глеб же проводил осмотр трупов, сложенных в подвале. Когда я нашел его там, он измерял что-то линейкой на трупе истопника, записывая в блокнот простым карандашом результаты измерений и рисуя какие-то схемы. Криминалистику, похоже, он изучал.

Увидев меня, Бокий поделился информацией: