Мне нужно было пробежать восемьдесят метров по пустой улице и завернуть за угол, где меня должна ждать пролетка, вот только никогда в моей памяти ни одна из операций не проходила строго по плану. Все время вылезали разные детали, которые заставляли менять его прямо на ходу. В моем случае неучтенным фактором стал автомобиль, вывернувший из-за угла на полном ходу. Человек в кожаной фуражке со звездочкой, сидевший рядом с водителем, сразу начал в меня стрелять. В тот момент, когда я уже сворачивал за угол, мое левое плечо словно прошила огненная игла. С трудом удержав равновесие, я побежал дальше, туда, где в тридцати метрах стояла пролетка с Алексеем, ожидавшим меня. Увидев, что меня ранили, он соскочил с облучка, чтобы помочь мне забраться на сиденье. Остановившись перед пролеткой, я только сейчас увидел, что рукав пиджака залит кровью, а за мной тянется кровавая дорожка. От сильной потери крови меня начало слегка мутить.

«Сосуд задет».

– Едем… быстрее, – с трудом вытолкнул я из себя, кривясь от боли.

Только уселся на сиденье с помощью Алексея, как на скорости, с ревом, из-за угла выскочил автомобиль, и сразу раздался сдвоенный выстрел. Пули просвистели где-то в полуметре от моей головы. Я думал, что офицер-боевик сейчас вскочит на облучок, но вместо этого, словно в тире, широко расставив ноги, он выбросил руку с револьвером вперед, начал стрелять в мчащийся на нас автомобиль. Мгновенно опустошив барабан, он кинул оружие на брусчатку, а уже через несколько секунд стрелял из другого револьвера. Несмотря на режущую боль в плече, я повернулся. Расстрелянный автомобиль вильнул колесами и, перевалив бровку, проехал несколько метров с заглохшим мотором, после чего врезался в стену дома. Разбитое вдребезги ветровое стекло, струйка пара, бьющая из радиатора, и три мертвых тела… Шофер, ткнувшийся головой в руль, стрелок, сидевший рядом с ним, сейчас лежал на боку, свесив руку с оружием через дверцу автомобиля, и был еще кто-то третий, кто сейчас неподвижно полулежал на заднем сиденье. Не успел я зафиксировать в памяти эту картинку, как Алексей уже вскочил на облучок и с ходу погнал лошадей. Несмотря на рессоры, пролетку нещадно трясло, что отдавалось в моем плече взрывами боли. Холодная испарина покрыла лоб, рывки боли становились все более обжигающими, но стиснув зубы, насколько хватало силы духа, я боролся с надвигающимся беспамятством.

Спустя час после операции я лежал на кушетке в гостиной и блаженствовал. Сильная ноющая боль в моем плече не шла ни в какое сравнение с той, что мне пришлось испытать при бешеной поездке. За столом, напротив меня, сидел врач и медсестра, помогавшая ему при операции. Оба входили в число членов боевой офицерской организации. Доктор, Иван Севастьянович Чернышев, с густыми курчавыми волосами, тронутыми сединой, и с бородкой клинышком, выглядел лет на сорок пять. Очки в золотистой оправе и доброе выражение полного лица делали его в моем воображении похожим на доктора Айболита. Медсестра Надежда Николаевна, миловидная женщина лет тридцати, с живыми, веселыми глазами, глядела на меня с радостно-заботливой улыбкой, совсем как мать смотрит на выздоравливающего малыша. Усталые, но довольные собой и успешно проведенной операцией, они пили чай и говорили о том, какие бедствия России принесла власть большевиков. Продуктов нет, лекарств нет, керосина нет.

– Представляете, бутылка спирта на рынке стоит сто шестьдесят рублей! – возмущался доктор. – А взять тот же трактир! Самое дешевое блюдо сейчас от пятнадцати рублей идет!

– Полностью с вами согласна, Иван Севастьянович, – поддакивала ему медсестра. – Мыла, самого простого, сейчас днем с огнем не найдешь!

Под их разговор я незаметно для себя заснул. Разбудили меня звуки и чьи-то голоса, идущие из прихожей. Еще толком не проснувшись, только сделал движение рукой, по привычке потянувшись к пистолету под подушкой, как плечо рванула резкая боль, которая сразу дала мне понять, где я нахожусь. Стиснув зубы, я сел на кушетке, и в эту самую секунду в гостиную вошли Алексей и Николай, сопровождаемые врачом и медсестрой. Все четверо были веселы и возбуждены.

– Как чувствует себя наш раненый? – сразу поинтересовался у меня Алексей.

Не успел я что-то ответить, как раздался заботливый голос врача:

– Голубчик! Зачем вы встали? Вам лежать и лежать надо!

– Спасибо, доктор. Мне уже намного лучше.

– Лучше не лучше, а вашему плечу покой нужен. Неделю, не меньше.

– Хорошо, Иван Севастьянович, но я устал лежать и с вашего разрешения посижу.

– Голова не кружится? – на вопрос доктора я отрицательно покачал головой. – Ну, хорошо. Посидите.

– У нас сегодня большой день, Вадим, – торжественно произнес Алексей, подходя ко мне. – Нет, это даже праздник! День начала освобождения России-матушки от красной нечисти!

– Спасибо вам, Вадим! – поблагодарил меня в свою очередь явно возбужденный Николай. – Свершилась святая месть!

Мне даже стало немного неловко от их высокопарных слов.

– Может, мне кто-нибудь расскажет, как все прошло?

– Знаете, кто был третьим в машине? – вдруг вместо ответа на вопрос неожиданно спросил меня Алексей.