– Это же почему нам такая немилость? – вроде бы спокойно спросил Воскобойников, но в его голосе явно прозвучало лязгающее железо.

Извозчик это тоже почувствовал, бросил на нас внимательный взгляд и испугался. Это нетрудно было определить по излишне громким и отрывистым выкрикам:

– Да меня только сейчас отпустили эти чертовы дети! Мандатами мне в лицо тычут и кричат: релюционная не… обходимость! У меня дома трое по лавкам сидят! Их обходимостью не накормишь! Тогда они достали револьверы… А! Чего душу бередить! Господа хорошие, так вы едете или нет?

– Держи! – я дал ему деньги и залез в пролетку, а следом за мной забрался Воскобойников.

– Вот так правильно, – засовывая двадцатку за пазуху, сказал извозчик. – Раз вы ко мне с пониманием, так я к вам со всем уважением. Мигом домчу, господа хорошие!

Второй раз мы приехали к трактиру в половине восьмого вечера, думая перехватить Катю перед входом. Отпустив извозчика, разделились: Иван Николаевич остался ждать на улице, а я пересек мостовую и вошел в трактир. Народу было немного. В зале сидели парочка небольших компаний и несколько одиночек.

В одной из компаний я узнал вчерашних музыкантов. Подошел к ним. Молодые люди очень обрадовались, увидев меня. В ходе короткого разговора выяснилось, что с девушкой они не виделись со вчерашнего вечера. Так как мы собирались сорвать им концерт, о чем я не стал говорить, то когда встал, положил на стол банкноту в пятьдесят рублей в качестве компенсации.

– За что? – поинтересовался у меня скрипач.

– Играете с душой.

Пока сидел, отметил столик в глубине зала. За ним сидели блатные. Новые картузы с лаковыми козырьками, штаны, заправленные в сапоги с голенищем-гармошкой, а главное – глаза, полные настороженной злобы. Вопрос заключался лишь в одном: это просто залетные гуляют или головорезы Окаянного. В тот самый миг, когда я поднялся, встали и мимо меня прошли двое из бандитов. У одного из них, коротконогого, невысокого, но плечистого мужика, была рубашка навыпуск, подпоясанная узорчатым ремешком, а на втором, худом и жилистом, с грубым лицом, словно срубленным топором, был надет пиджак. За столом оставалось еще двое бандитов. Я вышел следом за ними со скучающим видом человека, у которого полно свободного времени. Остановился в трех метрах от них, оглянулся по сторонам, словно решая, куда идти.

– Ржавый, глянь! – неожиданно произнес коротконогий бандит. – Глянь на ту сторону! На мужика в синей рубашке! Это тот легавый, из-за которого мы с Сипатым на каторгу пошли. Вот радость-то! Я все думал, ежели встречу его, так всуну ему с ходу нож под ребро, но не до смерти, а потом покалякую с ним про жизнь нашу скорбную…

– Погоди, Рваный! У нас дело! Окаянный…

– Плевать! Мне с легавым посчитаться надо!

Бандит сорвался с места и широко зашагал через улицу, прямо к Воскобойникову. Следом за ним рванулся второй бандит, но как только я его догнал, тот, словно споткнувшись, рухнул на брусчатку. Иван Николаевич не только заметил быстро идущего к нему бандита, но и понял, что происходит. Я видел, как его рука нырнула под пиджак за револьвером, но в этот момент бандит, словно зверь, почуял что-то неладное, выхватил из кармана штанов револьвер. Вот только воспользоваться им не пришлось, так как ему в спину с силой уткнулся ствол кольта.

– Не дергайся. Иди вперед.

Однако дикая злоба, накрывшая черной пеленой его мозг, не дала прислушаться к разумному совету. Он попытался с разворотом в мою сторону вскинуть оружие, как в ту же секунду его висок проломила рукоять пистолета. Все это заняло у меня не более минуты. Обойдя труп, я быстро зашагал к Ивану Николаевичу. Тот все прекрасно понял и зашагал к перекрестку, после чего свернул за угол. В этот момент у меня за спиной раздался женский вскрик и сразу затих. Если не все прохожие сразу поняли, почему споткнулся и упал на землю один гражданин, то когда у всех на виду проламывают висок второму гражданину, все становится на свои места. А значит, пора разбегаться! Поэтому когда два бандита, услышав крики, выбежали из трактира, то кроме двух трупов подельников, лежащих на улице, никого не увидели. Улица была тихая и движение на ней слабое, а те пару извозчиков, что проезжали мимо, увидев трупы, только ускорили ход, стараясь убраться как можно быстрее с места происшествия. Зато выехавший на улочку легковой автомобиль, при виде лежащих на брусчатке тел, резко затормозил. Из него выскочило три человека в фуражках со звездочками и с наганами в руках. Бандиты, до этого крутившие головами по сторонам, вдруг поняли, что оказались под пристальным вниманием комиссаров. Попытка изобразить любопытных обывателей, которые вышли из трактира, чтобы поглазеть на трупы, закончилась тем, что один из чекистов направил револьвер на них, пока двое других осматривали трупы. Мы с Воскобойниковым сделали вид, что только что вышли из-за угла и теперь с растерянным видом стояли, глядя, как красные комиссары положили бандитов лицом в брусчатку и занялись обыском. Прошло несколько минут, как из-за угла выехал извозчик. В пролетке сидела девушка. До этого я не был уверен, что мне удастся отговорить ее от выступления, так как понял, что девушка с характером, но теперь у меня был серьезный повод.

– Катя! – крикнул я и помахал рукой.

Она еще не успела что-либо понять, как извозчик при виде открывшейся его глазам картины, не желая ехать дальше, сразу направил лошадь ко мне.

– Что здесь случилось? – голос ее звучал взволнованно и тревожно.

– Вам надо быстро отсюда уезжать.