«Постарел Семен Ильич, постарел. Всё еще полковник. Гадкий двоюродный брат Володя мешает карьерному росту?»

Женщина за тридцать, видимо, первая любовь настоящего Гусева, изображала радость. Холодная расчетливость в борьбе за права сына давно уничтожила остатки романтики.

Юноша, лет пятнадцати, с надеждой смотрел на Володю, ожидая от него хоть каких-то проявлений отцовских чувств.

Гусев изображал радость от встречи, но делал это фальшиво. Актер из него был неважный. Хорошо, что гости приехали к обеду и можно было вести неторопливую беседу о пустяках. Мари-Клер не стала проситься за обеденный стол с гостями, выполнив роль служанки, несмотря на то, что Жюли Гусев усадил на место хозяйки. Мало того, Володя попросил Зайлера отвезти её в самый дорогое ателье женской одежды и лучший ювелирный магазин.

— Вы нанесете обиду Татьяне Ивановне, — предупредил Гусева немец.

— Мне не нужны ни Кароль, ни Татьяна в моей торговле с начальством Семена Ильича. Условия, на которых они меня покупают — дерьмо. Вы сами мне это сообщили. Либо они дают мне настоящую цену, либо я торгуюсь с вами за германское дворянство, поместья и льготы. Татьяну я не видел шестнадцать лет. За это время у меня было много женщин моложе и интересней графини за тридцать, сказал полуправду Гусев.

Перед самым обедом Володя попросил француженок развлечь Кароля.

— Мальчик приехал в чужую страну. Устал, напряжен. Спойте ему песенку, потанцуйте с ним, поиграйте в фанты. Проявите свой артистизм.

Счет из ювелирного магазина заставил Гусева немного задуматься. Зато за обедом Татьяна Ивановна внимательно рассмотрела колье на Жюли, после чего была немногословна и задумчива. После обеда Володя предложил немного помузицировать, благо Мари-Клер прекрасно поет и играет на фортепьяно. Кароль, сын Татьяны Ивановны, пытался подпевать, хотя его французский был недостаточно хорош. Жюли весело смеялась, поправляла ошибки, и явно кокетничала с юношей. Когда Мари-Клер начала обучение молодежи фокстроту, Гусев предложил Семену Ильичу выйти покурить. Володя изображал из себя полного инвалида, передвигался с трудом. Эту роль он начал играть сразу по прибытии в Германию, рассчитывая на расставание с Жюли. Сейчас, в поединке с полковником, эта роль была еще важнее.

— Семен Ильич, дорогой мой брат, ты опять приехал спасти меня от неприятностей? Я так тебе обязан! Я так подвел тебя в прошлый раз!

— Что ты, Володя, мы же родня!!! Я старше тебя и обязан помогать всем, чем смогу. Мне удалось договориться о твоем почетном возвращении на родину. Прочти письма, — полковник подал Гусеву запечатанный конверт.

Володя прочел оба письма. Всё было ожидаемо. Три крошечных пряника от императора. Генеральское звание, пустая должность командира третьей пехотной гвардейской дивизии в Варшаве и подтверждение титула графа для Кароля. Второе письмо за подписью третьего заместителя канцелярии премьер-министра извещало о подготовленных указах. Запрет на выезд казаков из страны, пересмотр «Устава о воинской повинности» и «Положения о воинской службе казачьих войск». Запрет на выход из казацкого сословия. Нарушения приравнивались к дезертирству с конфискацией имущества казака и членов его семьи. Последний «кнут» касался непосредственно Гусева и его активов в России. Дворяне, уехавшие из страны без разрешения императора, могли лишиться дворянства. Их имущество могло быть конфисковано. Формально, могли конфисковать имущество близнецов Бузова, если опекуны не получат для них «визу на выезд».

«Каков засранец! Серега давно предлагал пристрелить этого коротышку. Заодно и канцелярию почистить надо», — спокойно решил Гусев.

— Семен Ильич! Это невероятно щедрое предложение. Чувствую, тебе пришлось дать кое кому на лапу? Гвардейская дивизия? Если бы это было год назад, когда я еще не был немощным инвалидом. Нет. Сейчас я буду лишь позорить нашу семью. Одноногий командир дивизии? Повод для насмешек и анекдотов! У меня есть встречное предложение. В низовьях реки Урал есть много бесхозных земель. Я готов выкупить у казны десять-пятнадцать тысяч квадратных километров в собственность. По разумной цене, — решил потянуть время Гусев.

— Володя! Это так неожиданно. Я даже не знаю, согласится ли император. Какую цену назначит министерство.

— Семен Ильич. Я могу через тебя передать чиновникам двадцать тысяч аванса? — Гусев старался улыбаться открыто, доверительно. Нужно было, чтобы полковник ему поверил.

— Ты ничего не сказал о Кароле и Татьяне.

— Я вернусь в Россию, встану на ноги. Если Кароль станет мне сыном, я решу вопрос самостоятельно. У меня будут для этого ресурсы. Сейчас мальчик для меня чужой, а Татьяна Ивановна… Я её уже не помню, прости.

— Это из-за Жюли? В России никто не запрещает иметь молодую прислугу. Обычно, жена проявляет терпение.

— Семен Ильич! Зачем ты мне рассказываешь прописные истины. Будто я никогда в России не жил. Видел я эти «гаремы».