Конь Гребнева прянул в сторону от взлетевшей из под копыт птицы.
- Я хотел, чтобы ты сам до этого дошёл, - сказал, возвращая коня на место, капитан.
- Уговорил.
- Корнеев!
Хорунжий подскакал к Ларионову и, придержав в первый момент фуражку, по-уставному произнес:
- Я, господин полковник.
- Отбери десяток казаков, поедете с нами.
- Слушаюсь.
- А сейчас, командира первого батальона ко мне.
- Слушаюсь!
* * *
По мере движения вперед, гул канонады, превращался из мерного рокота уже в отдельно слышимые громовые удары. Среди рядов пехоты слышались разговоры солдат:
- Вот также в пятнадцатом под Горлицей ...
- А ты разве с пятнадцатого воюешь?
- Нешто вы ополченцы? Знамо дело ...
К командиру подъехал подполковник Ремезов.
- Господин полковник, ...
- Вот что, Юрий Николаевич, мы сейчас с полковым адъютантом и казаками поедем в город, а Вы через час устройте незапланированный привал, пусть люди передохнут, почистятся, приведут себя в порядок. Дайте команду фельдфебелям, пусть каждого проверят. Чтобы все выглядели как на параде. В город входить будете только после того как приедет казак с приказом. Входить будете бодро. Можно с песней.
- Слушаюсь, Андрей Васильевич.
Канонада, буквально висевшая в воздухе, делала атмосферу тревожной и, в тоже время возбуждающе действовала на людей. Казалось, что все чувствовали, вот ОНО, все ближе и ближе, и какая разница в каком году все это проявилось! Роты подтягивались, густая щетина штыков уплотнялась, разговоры постепенно стихали. Каждый думал о том, что его ждет. Тревожное ожидание!