Книги
182
«Милая София…Мне бесконечно жаль. Пусть ты уже и слышала эти слова. Но я не могу в очередной раз не попросить прощение. Любил, люблю и буду ли я тебя любить в дальнейшем? Я не знаю. Я вообще теперь мало, что знаю. Как оказалось, не все в этом мире поддается моему объяснению. Быть может, я полюбил тебя заочно. Там на берегу, объединившем наши души, я ещё надеялся на то, что ты всего лишь мираж. Сладостный мираж, привидевшийся бывалому моряку. Ты была как свет маяка для моего заблудившегося в морском вихре корабля. Хотел бы я никогда не видеть тебя, встречать и знать? Быть может жизнь моя была бы такой же предначертанной моими же шагами в тумане. Лицо мое напоминало бы маску, слепленную из-за отсутствия сострадания и переживаний. Но, я смотрю на отражение в зеркале и ловлю свой новый взгляд. Я целую жену перед сном, а тебе мысленно желаю спокойной ночи. Свет гаснет, и я ещё долго смотрю, привыкая к темноте, как на окне пляшут фонари ночных машин, приближаясь и заливая светом часть комнаты. Молюсь о том, чтобы в этот поздний час ты была сыта и здорова. Лежала в теплой постели, свернувшись калачиком и также провожала свет фар загулявших машин. Как будто тот свет способен объединить нас, пройти сквозь нас и подхватив унести далеко с ревом авто. И, все же, я рад, что для тебя я стал неким предзнаменованием. Стадией развития от робкой куколки до прекрасной бабочки, обретшей свободу движений и мыслей».
На оборотной стороне листочка была нарисована иллюстрация:
Отхлебнув еще виски, Дэймон решительно смял листок и, чиркнув спичкой, поджег письмо.
«Так будет лучше. Лучше для тебя. Лети, моя бабочка, лети».
Старушка, недовольно бормоча, поторопилась уйти. Тлея, письмо догорело и ветер, подхватив пепел, постепенно развеял его по улицам Бостона.
Покидая лавочку, Дэймон столкнулся с Барни, вышедшим из книжного на перекур.
– Ого, какой, сюрприз! – воскликнул приятель – Ты чего здесь? Слушай, как с работой? – посыпал он вопросами.
Дэймон растерянно молчал.
– Я как раз собирался тебя искать, – сказал Барни, поправив съехавшие нанос очки.
– Что есть письмо? – с надеждой спросил Дэймон.
– Нет, – покачал он головой, – Не в этом дело… Если ты до сих пор не устроился, могу предложить тебе должность букиниста! Эрл уволился. Как идея? Кстати, Том заходил, просил напомнить тебе о субботней игре в покер. Никак не может до тебя дозвониться.
Дэймон устало улыбнулся и произнес:
– Отличная новость. В смысле, я буду рад работать с тобой. А Тому передай, что я больше не играю ни в карты, ни во что-нибудь еще. Теперь я играю только в себя.
Через несколько недель Дэймон освоился на новом месте. Разбирая поступившие старинные издания книг в своем кабинете, Дэймон услышал стук в дверь.
– Войдите, – пригласил он.
В комнату вошла Дебора и немного поморщившись от царившего в нем затхлого запаха, поставила на стол кофе:
– Решила проведать тебя, трудяга, – подошла к нему сзади и обняла за плечи, – Бросал бы ты это все. У нас теперь куча денег. Вот скажи, зачем тебе чем-то еще заниматься?
Дэймон повернулся к ней и поцеловал:
– Как зачем? Наконец-то я чувствую какую-то стабильность в жизни. Я прекратил поиски себя. Главное, что мне все здесь очень нравится. Посмотри, – он протянул ей дряхлую, но красиво оформленную книгу, – Как искусно вырезана обложка из метала. Завитки превосходные. Таинство истории. Сейчас я ее отреставрирую и продам какому-то счастливцу. Словом, дорогая, я пришел к тому, что на самом деле давно искал. К тому, что лежало на поверхности. Опять же звучит довольно-таки романтично: муж-реставратор, а?
Дебора открыла книгу и без интереса пролистала: