Но кто еще кроме своих мог написать мне то письмо?

Однако и утверждать наверняка ничего нельзя. Аномалия потому так и называется – никто не знает, на что она способна. А та Аномалия, в которую затянуло наш корабль, была аномальна даже для Аномалии…

И мое перерождение лишь подтверждает это.

Но…

«Ваше высочество, мы засекли корабль сарнитов! Он стремительно приближается!» – время от времени эта фраза всплывает в моей голове… Что, если и их корабль затянуло?

На ходу прикрыв глаза, я попытался очистить разум.

Снова распахнул веки. До входа в «Розового слона» оставалось тридцать метров. Рядом никого нет.

Я подошел ближе и заметил кучу грязных вещей справа от крыльца кафе. От кучи неприятно пахло, и она плавно приподнималась.

Я осмотрелся по сторонам: действительно никого рядом нет.

– Мм… – застонала куча, оказавшаяся грязной телогрейкой. Из-под телогрейки показалась бородатая и патлатая голова старика. – Потеряли кого, молодой человек? – спросил старик.

– Возможно, – ответил я, не сводя с него глаз. – А ты видел кого, дед?

– Возможно, – отозвался он, поведя плечом и откинув телогрейку в сторону.

Удивления я не выказал, всякого повидал за свою жизнь. Однако помимо грязной рожи и спутанной бороды, характерных для многих нищих, у деда оказалось ровно четыре запоминающиеся черты.

Рукава грязного дырявого пиджака и брюк наполовину были пусты и лежали в неестественном положении, как щупальца осьминога.

Навскидку у старика нет рук ниже локтя, а ног – ниже колен.

– У вас очень серьезный взгляд, молодой человек, – хмыкнул дед. – Даже бровью не повели. Обычно люди при первом взгляде пугаются меня.

– Невежливо так реагировать на особенности чужой внешности, – проговорил я.

Напряжение зашкаливало. Мне не хотелось, чтобы этот несчастный человек оказался кем-то из моей команды. Но в то же время мне не хотелось и уйти сегодня ни с чем.

Старик лукаво улыбнулся и произнес:

– Синекожие ниарийки в плену сарнитском резвятся. Хорошо кому-то.