Под «ребятами» Виктор, полагаю, подразумевает нищих.

– И чем, по-вашему, возможным работодателям может помешать ваш долг? – Я откинулся на кожаную спинку кресла.

– Как по мне, то ничем, – тут же ответил Хорькин. – Но объективно, во-первых, брать на работу человека с такими клеймами, как у меня, – удар по собственной репутации. Во-вторых, большой долг может свидетельствовать о том, что человек не умеет рационально распоряжаться своими средствами. В-третьих, существует мнение, что человек, у которого автоматически большая часть зарплаты вычитается в счет погашения долга, не будет на работе выкладываться. Вроде как ему смысла нет, некуда стремиться, он отчаялся и плывет по течению…

– А это не так? – ровным тоном спросил я.

– Нет! – вспылил Виктор, но тут же осекся: – Прошу прощения, Аскольд Игоревич. Так вот, это не про меня. Я согласен выкладываться. Я хочу избавиться от этого долга, но… – Он поник и тяжело вздохнул. – Я уже три года таскаю бумажки за молодыми… людьми, которые только и знают, как пить кофе и вворачивать в свои фразочки модные словечки. Которые радуются, когда заключают сделку, в которой их откровенно прогнули. А радуются, потому что не понимают этого… Мой испытательный срок на последнем месте работы длится уже три года. И я…

– Вы отчаялись?

– Нет, – мотнул он головой. – Разве что немного… Но я все еще верю, что смогу изменить свою жизнь. Иначе я бы к вам не пришел.

– Хорошо, – кивнул я. – Тогда мой следующий вопрос: как вы оказались в кабале?

– О, Аскольд Игоревич, это история еще более грустная, чем предыдущая. Но если в двух словах – я влюбился в Слугу Куницыных, она стала моей невестой, мы готовились к свадьбе. Сразу мне статус Слуги не предлагали, я ведь еще совсем недавно был Слугой Изотовых, – покосился он на Вадима. – Но после свадьбы мы с Леной должны были создать новый род Слуг с моей фамилией. И вот до свадьбы мы купили квартиру в доме, который принадлежал Куницыным. Квартиру взяли большую, красивую… У меня были кое-какие накопления, их хватило ровно на половину от стоимости. Вторую половину должны были понемногу высчитывать из наших с Леной зарплат. Но потом случился провал с покупкой фабрики, и Куницыны поставили на мне крест. На территории родов могут жить лишь их вассалы, Слуги или те, кому они дали разрешение. После увольнения я не мог жить в купленной мною квартире. За которую я был еще должен. Мне любезно предложили продать мою часть квартиры Лене.

– А она согласилась, вероломная сучка! – не выдержал Вадим и вдарил кулаком по столу.

Виктор благодарно посмотрел на него и криво улыбнулся.

– В общем, предложили, а если точнее, заставили продать за копейки. Так я остался без квартиры, невесты, накоплений и с долгом – денег с продажи не хватило, чтобы покрыть и треть от долга.

– Не мелочились вы с жильем, – хмыкнул я.

– Могли тогда себе позволить, надеялись на долгую счастливую семейную жизнь.

– Размер долга? – коротко спросил я.

– Без малого пятьдесят тысяч.

Я удивился: откровенно говоря, думал, будет еще больше – конкретную сумму нам нищие не называли.

– Не так много для человека с хорошим доходом, – прочел мои мысли Виктор. – Но неподъемная сумма для того, кто разносит бумажки. Хотя справедливости ради, раньше она была больше, часть я уже выплатил.

– Ясно, – сказал я и поднялся во весь рост. – Скажи, готов ли ты вновь поверить в светлое будущее? Стремиться к нему, не оглядываясь на прошлые горести?

Мой голос звучал громко и будто бы эхом отражался от стен кабинета. Виктор вжался в спинку кресла, открыл рот и широко распахнул глаза.