– Ты не идешь. – Не обижай командир ! – Я сказал – ты не идешь. Мне лучше знать ! Ваня – что по снайперам ? – Со мною не больше пяти пар. Я посмотрел на листок и тяжело вздохнул – да 34 и я на 250 немцев… НЕ ГУСТО… - А может привлечем штрафников ? – осторожно поинтересовался Чернов.
– Им еще пять дней осталось. – Потом отработают – не сдавался ИВАН. – Не готовы они к этой операции – буркнул я. – Ну хотя бы ОДИНА И ЗИМУ ? – Отпадает – я был тверд в своем решении. – А из стажеров ? – поинтересовался АКИМ. - Эти тем более не готовы к такой операции.
– Командир – начал осторожно ЗЯМА – это твое упрямство, или единственно верное решение ? Я так глянул на него, что он поднял руки – Вопрос снимается как глупый. Считай, что я его не задавал. – Ладно, давайте подумаем вместе: цель - аэродром...
С полчаса прикидывали варианты и лишь тогда Иван спросил – А зачем брать этот аэродром и к чему такая спешка ? – Есть у нас четыре летчика штурмовика – две из них девушки… - Что то тебя командир, как ОДИНА на девушек стало тянуть – пошутил Чернов, но шутке его никто даже не улыбнулся. – Извини командир – это нервное.
– Одна из них всех, на мой взгляд – самая лучшая. Есть на этом аэродроме двухместный штурмовик Ил-2. В Пинске – в 10 километрах от аэродрома – штаб 2го Воздушного Флота Германии. А в нем его главнокомандующий генерал – майор Кессельринг. Раньше мы генералов отдавали другим – теперь надо отдать самим товарищу Сталину лично. Штурмовик двухместный: до Москвы 1200 километров максимум – с дозаправкой в Брянске долетит без проблем. Правда девушка пока не знает, что ей предстоит такой перелет, но думаю она не откажется…
- Ну командир – ты как всегда не мелочишься ! - восхищенно воскликнул ЗЯМА. Вскочил Зверев – За свой взвод я уже сказал, но я пойду с вами. Прямо сейчас пойду спать – к ночи успею отдохнуть ! Хорошо – иди, но подумай… - Что тут думать командир – трясти надо ! – пошутил ГЕРД. Кто знал – засмеялся, кто не знал – обьяснили.
- Ладно идите, готовьте людей и сами отдыхайте – тишину я обеспечу… Когда все вышли я взял рацию – Внимание – говорит командир ! ВСЕМ ! По базе обьявляется мертвая тишина. Повторяю для тех, кто не понял – мертвая тишина. Нарушители будут наказаны. Строго… Это касается и штрафников на полигоне. Прыгнул в Пинск, прогулялся до интересующего меня штаба, зашел внутрь – настроение у штабных уже чемоданное, но Командующий на месте, рассказывает начштаба какое это блаженство – лететь на машине врага, тем более не знакомой.
– Завтра еще раз слетаю и она мне уже будет не интересна, как и женщина – со смехом закончил он. А вот это есть гут и не просто гут, а зер гут ! Вернулся довольный, зашел к Артему, приказал трижды проверить нужный мне прибор, пришел к себе и сел за расчеты. От Пинска до Гомеля 360 километров, от Гомеля да Брянска столько же. Но Гомель немцы уже взяли, а до Брянска им еще далеко. Так что посадка на дозаправку в Брянске – 720 – 750 километров без посадки. Крейсерская скорость Ила 340 км, дальность полета - 800 км. Полетит без бомб, значит можно залить под завязку - хватит и на 900. Лететь два с половиной часа. Полетит ночью, значит воевать не придется – ни с нашими, ни с немцами. А от Брянска до Москвы – 400км. – меньше часа. Вообще то можно было бы обойтись и без захвата аэродрома, но больно уж хочется помочь девчонке, да и нам еще не раз придется штурмовать и захватывать аэродромы: значит надо когда то начинать учиться и чем раньше, тем лучше - опыт придет быстрее. Тук, тук, тук… А вот и мои красавицы – летчицы…
- Товарищ командир мы хотели вам сказать… Я замахал руками – не надо меня благодарить – вы потребовали вернуть вас в ряды Красной Армии – я выполняю ваше требование, только и всего… Мы не требовали – возмутились они. – Ну не требовали, так просили – требовательно… И закончим с этим: идите - у меня много дел. – Товарищ командир – мы хотим остаться.
- Девушки – вам здесь что - детский сад, или школа ? Вчера хотим, сегодня не хотим, завтра снова скажете - хотим… Вы просили отправить – я вашу просьбу выполняю. – Но вы же Голубеву оставляете ? – Я ее простил.
– И нас простите товарищ командир – бойкая Светлана Богданова шагнула ко мне с чарующей улыбкой – можете даже несколько раз. – Это как ? – не понял я. – А как захочете. Она оперлась руками о стол, наклонилась ко мне. А пуговички то расстегнуты больше положенного и вид там такой завлекательный… В штанах зашевелился малыш. Да что ж ты такой неугомонный…
- А ты что скажешь Давыдова - перевел я взгляд на Анну – подальше от соблазна. – Я сделаю все, что вы скажете, для того, чтобы остаться ! Я их понимаю. Если Богданова легко сумеет пристроиться в любом месте с такими прелестями и взглядом на жизнь…половую, то Анне будет намного труднее. А так им здесь почти малина, особенно Свете. Анне после той мерзости, что с ней произошла я и хочу помочь вернуть себя к нормальной жизни, почувствовать себя не только человеком, но и женщиной.
– Хорошо, оставайтесь. Они обрадовались. – Все, идите… Богданова стала подталкивать подругу к двери демонстрируя себя сзади. Они почти вышли, когда я окликнул:
– Давыдова – останься… Гримаса неудовольствия скользнула по Светкиному лицу, но быстро исчезла. Такие говорят в этом случае – еще не вечер… Анна зашла, закрыла дверь, молча встала около стола. – Ты сказала, что на все согласна… Лицо ее окаменело, я в ее глазах с вершины пьедестала упал куда то глубоко вниз. Она только кивнула, опустив голову. Я успел увидеть, как на ее глаза навернулись слезы.
– Раздевайся. Она молча, пряча взгляд, разделась. – Ложись. Так же молча легла и закрыла глаза. По щекам прокатились слезинки. Я присел рядом. Мысленный приказ – не бойся его, он тебе не сделает ничего плохого. Расслабься… Сначала я провел ладонью по щеке, пальцами по волосам, по бровям, по лбу – слегка нажав нужные точки; легким касанием по губам, по краешкам ушей… Анна задышала чаще. Пальцы мои как у опытного пианиста бегали по телу: гладили, скользили, ласкали, сжимали… Когда они опустились вниз, между ног, ее уже била дрожь. Наконец она вскрикнула, вытянулась, застыла на несколько секунд и обмякла. Все, сексотерапия закончена, клиентка полностью здорова. Давыдова открыла шальные глаза:
– Что это было товарищ командир ? Надо же – голая, в кровати, а товарищ командир… Она похоже этого не замечала. – Анечка – после того, что с тобой произошло, ты могла на всю жизнь остаться фригидной, бесчувственной женщиной, лежащей в постели как бревно. А какому мужчине такое понравится – даже мужу. И начнет он от тебя гулять на сторону. Я убрал у тебя все плохие воспоминания и ощущения, усилил чувственные и ты стала нормальной женщиной, все, чувствующей, не боящейся. Ну а опыт в этом деле – это наживное: какие твои годы. Она фыркнула:
– Не больно то мне это интересно… - Но я позвал тебя не только за этом. Хватит валяться голышом на моей кровати, в присутствии хозяина – возвысил я шутя голос. Аня засмеялась, легко вскочила, чмокнула в щеку. – Вы такой замечательный ! И простите, что подумала о вас плохо. – Прощаю – великодушно заявил я. Она быстро оделась. Я показал на табурет, стал обьяснять что она должна будет сделать.
– Вы думаете я справлюсь ? – Cделай это для меня. – В лепешку разобьюсь, но сделаю ! – А вот разбиваться не надо – надо долететь и довести груз в целости и сохранности. И сдать лично товарищу Сталину. – Товарищу СТАЛИНУ !? – В крайнем случае товарищу Берии. Она побледнела. – Не бойся – моих людей он не тронет. – А как обратно товарищ командир ? – А остаться не хочешь ? - хитро прищурился я. - Тебе после этого многое будет можно… - Да ни за какие коврижки – только с вами ! - Тогда я буду в Москве и заберу тебя… До вечера еще далеко и посещения на этом не закончились.
Сначала пришел Стрельченко и мы с полчаса тянули одеяло на себя: я убеждал его, что он устал, ему будет тяжело, его могут ранить из за усталости а он убеждал в обратном, совестил меня, взывал к состраданию – что скажет дочка: командир на операции, а папа прохлаждается на базе ! Этим аргументом он меня добил – согласился. Затем робко постучавшись просочилась Морозова и с порога начала давить на жалость, на чувства, на несправедливое отношение к ней и взывать к торжеству справедливости: раз простил Голубеву, значит должен простить и ее. При этом посматривала так подозрительно – пристально, что пришлось простить.
– Катенька, девочка моя – никогда не делай так больше – наставлял я ее на путь истинный прижав к груди, где она тихо млела от избытка чувств. Но концовка должна быть справедливой. Оторвал от груди и заглянул в глаза – Пойдешь в группу к Стрельченко рядовым бойцом до конца срока, если я не отменю свое решение. Она радостно затрясла головой: она снова в деле, возле командира, а пять дней – это такая мелочь ! За ней зашел Сергей – подглядывал что ли ? И с порога: