– Мессер справа сверху – крикнул я оттянув правый наушник. Картинка резко вильнула влево вниз… Анна совершила маневр, а потом поняла. Сняла наушники, отключила программу и вылезла из кабины.

- Товарищ командир … - начала она доклад, но я прервал ее взмахом руки. – У меня для вас радостная новость – только это пока секрет для всех. Через два - три дня отправляем партию желающих служить в Красной Армии. Вы с Богдановой будете отправлены с этой партией, как и просили. Не вижу бурной радости и не слышу слов благодарности… А в прочем не надо – отмахнулся я - Свете сообщишь сама. Повернулся и пошел, оставив за спиной ошеломленную летчицу. Зашел к танкистам, истребителям, шоферам, ракетчикам, артиллеристам: все трудятся, мое вмешательство не требуется. Вот и хорошо ! На обратном пути зашел в мед блок – пора его уже расширять – скоро работы медикам серьезно прибавится. Проинспектировал, заметил умоляющий взгляд Голубевой.

– Сегодня поступит большая партия пленных – больше 1000 человек – сообщил я Ольге. – Подготовьтесь. И еще… Через два – три дня желающих из этих пленных служить в рядах Красной Армии перебросим через линию фронта. Вам товарищ Голубева надо готовиться к отправке с этой партией. И не глядя на нее вышел: все, что нас не ломает – делает нас сильнее. И преданнее…

На тренировочной площадке штрафников, как я понял, царил настоящий ад: Морозова била, бросала, валяла по земле бедолаг то нападавших на нее по двое, трое, четверо, то нападала на идущих, безжалостно расправляясь уже с четырьмя, пятью, шестью… Подбежал Сергей, тоже весь потный, помятый.

– Товарищ командир – обратился он официально – вы не могли бы сократить Морозовой срок наказания, а то боюсь, мои бойцы не доживут до конца срока. – Что – много травмированных ? – Да нет, в пределах разумного – она никого не калечит, но достается им дай боже. Но не это главное – как она оскорбляет слабаков ! Беременные бегемоты – это самое ласковое.

- Что – матом ругается ? – изумился я. – Пусть уж лучше матом, чем так – со вздохом произнес он. – И ты попал под каток ? – И не раз – горестно вздохнул Сергей. И взмолился – Ну забери ты ее командир – позор какой !

– А может ее назначить моим замом по боевой подготовке ? – задумчиво произнес я глядя в даль. Сергей отшатнулся от меня как от прокаженного. – Ты… Это… Ты … не вздумай ! Я вздохнул:

– Продолжайте подготовку товарищ майор… На кухне я подошел к Степаниде. – Степанида: вот скажи мне – почему ты, глав. повар сама готовишь ? – Так я же для вас товарищ командир и для ваших командиров – а это честь, которую я не отдам никому !

– А на личном фронте не получается… - посочувствовал я. Видел как она тайком, изредка, бросает взгляды на Степаныча. Степанида вздохнула – Да кому я такая нужна – разве что для утехи… Я оглядел ее, обойдя со всех сторон, таким откровенно оценивающе – заинтересованным взглядом, что она смутилась.

– Да - вздохнул я – излишков хватает, особенно сзади. – Да у нас в роду все такие – возразила она. – А красота требует жертв, Степанида. Ты согласна на жертвы ? Та сначала испугалась, но подумав кивнула. – Тогда так - через час после обеда приходи ко мне. И прихвати самый острый нож. – А нож то зачем ? – испугалась Степанида. – Излишки будем отрезать…

Вернувшись, вызвал к себе Акимова, Зверева и Чернова для разработки операции, обещавшей быть на такой уж сложной. Смоленское сражение вступило в свою решающую фазу. Уже погнали немцы первые партии пленных по несколько тысяч человек, в глубь захваченной территории и первую из них я решил перехватить. Времени катастрофически не хватало, а тут еще эти штрафники – больше взвода… Но я решил – пора ! На нарукавном шевроне наша эмблема: летучая мышь расправила крылья, сидя на рукоятке меча, пронзающего земной шар. Пора летучей мыши расправить крылья и вылететь в мир, на страх и ужас захватчикам ! Колонна, которую я выбрал обьектом нападения в первый день насчитывала две тысячи человек. Охрана колонны – пешие конвоиры через каждые десять метров и конные по два десятка с каждой стороны. Видимо кому то из пленных такая охрана показалась слабой и около небольшого леска, подходящего почти к дороге – всего то метров шестьдесят – семьдесят, группа пленных рванула к лесу. Пешие охранники даже не дернулись, только отступили от колонны, направив на пленных винтовки и автоматы. Всю работу сделали конные. С седла они начали стрелять в спины бегущих. До леса добежал только один, да и тот рухнул головой в прохладную тень деревьев на опушке. Конные с одной стороны подьезжали к лежавшим, бухали выстрелы винтовок… Больше бежать никто не пытался. Позже немцы подсуетились: выделили из общей массы пленных тех, кто сдался добровольно; дали им по куску хлеба и вареной картофилине. Старшего лейтенанта, потребовавшего разделить еду и затеявшего драку немцы пристрелили без всякого разбора – подошли двое и один выстрелил в растрепанного в драке командира… Вечером сытые пособники расселись группками среди бойцов и командиров. Утром, десятка четыре на которых указали предатели, немцы отвели недалеко от колонны и расстреляли… Больше никто бежать не пытался. К концу марша второго дня, по дороге, немцы пристрелили еще около сотни упавших, или медленно идущих. Третий день обещал дать смерти еще более щедрую жатву. Утром немцы добили неподнявшихся и колонна двинулась в никуда. Охрана теперь шла через каждые 50 метров, да и конных убавилось вдвое: нужно было кому - то сопровождать новую колонну. На хлопающие сзади выстрелы уже не обращали внимания – только бы не упасть самому… Подступающий к дороге лесок не вызвал у пленных никаких эмоций, только охрана привычно встрепенулась и слегка усилила бдительность. За пленными… Пленные, бредущие безразлично по дороге не услышали, а охрана поздно поняла, что это за лязгающие, негромкие звуки. Когда вся умерла… С обеих сторон дороги поднялись странные фигуры, ничем не отличимые от земли и травы. Вот так – только что вокруг была степь, кусты и трава под палящим солнцем и вдруг фигуры странные, нелепые и страшные в своем молчании. Впереди колонны к замершим пленным двинулись несколько фигур. Подойдя к голове колонны – сытым и настороженным предателям они вскинули странное оружие. Вновь залязгали затворы и через несколько секунд больше сорока человек валялись в пыли. Кто то из них еще дергался и сучил ногами. Снова лязг затворов и изменники навек успокоились.

- СПЕЦНАЗ СССР – громко крикнул один из подошедших. - Эти предатели получили по заслугам. Колонна стояла молча и безучастно, но не вся. Люди стали оживать, как после спячки – медленно, но верно. Командир прошел по обочине дороги к середине колонны. – Посмотрите на меня – отдал он совсем не уставную команду, но на нее среагировали лучше, чем на строевую: необычное всегда привлекает внимание – а оно сейчас командиру и было нужно.

– Вы больше не пленные и у вас есть выбор: кто хочет остаться в немецком плену, сядьте на землю. Десятка четыре угасших, потерявших интерес к жизни пленных рухнули на дорогу. Для них это освобождение значило только одно – отдых !

- Кто хочет сам распорядиться своей судьбой может взять у немцев оружие, еду в ранцах и идти куда хочет. Но предупреждаю: жизнь все равно поставит вас перед выбором: кому служить – нашим или немцам. Отсидеться или спрятаться не удастся ! Из колонны стали выходить пленные, подходить к немцам.

– У кого плохая обувка - снимайте с немцев: им она уже без надобности. И в карманах пошарьте… Поймав взгляд одного из взявших оружие командир крикнул, махнув рукой – Вон там овраг. По нему сможете уйти на пару километров. А там – как бог даст. Пленный вздрогнул – услышать такое от командира НКВД ! Он отдал винтовку топтавшемуся рядом и уставился на командира.

– Остальные, кто хочет послужить РОДИНЕ – за группой авангарда. Мы прикроем. Группа Спецназа из трех человек направилась в лес, а за ней бесформенной змеей потянулась колонна пленных. Бывших пленных…

В этот раз, из-за большого количества пленных, я решил применить последний подарок дворфов – ворота – порталы. Один установил, под охраной моей пятерки недалеко от фильтрпункта, а второй – в лесу. Выбрал два стоящих в пяти метрах друг от друга дерева с ветками, направленными друг к другу, подрезал где надо, да и закрепил веревкой маскировочного цвета ворота, которые приняли цвет дерева и листвы. Колонна подходит к деревьям, проходит между ними и выходит уже на нашей территории. А для того,,чтобы не было паники: куда деваются впереди идущие – слегка пригасил соображалку подходящим к воротам. После прохождения последних – заслона Зверева и моей второй пятерки, охраняющей вход собрал ворота и прыгнул к входу в фильтр пункт. На территории пункта стояла бочка с питьевой водой. Я скомандовал по рации:

– Юля – все кружки и чашки в фильтрпункт. Медики – со всем необходимым в фильтр пункт. Степанида – горячий чай и сахар кусковой – в фильтр пункт. Подготовить кашу ! Михась – команду с машинками в фильтрпункт. А колонна уже втягивалась в территорию фильтрпункта. Я встал на возвышение и пересчитал входящих. 1252 человека ! Подкатил Газ-66ой. Из кабины выскочила Стрельченко и замерла, пораженная, прикрыв рот ладошкой.

- Мамочки мои ?! – услышал я. – Не стоим ! – рявкнул и махнул рукой – сгружаем ! Гремящие коробки одна за другой стремительно покидали кузов. Подкатил еще один Газон с полевой кухней на два котла. Из под неплотно прикрытых крышек вился парок.

– Товарищи ! Кто чувствует, что заболел – отойдите к левой стороне ограды. Кружек и чашек мало, есть будут все, а чтобы не заразить остальных у вас будут свои кружки. Несколько человек медленно поднялись и отошли в сторону. Я кивнул командирам – Звереву и Акимову. По их команде бойцы брали подносы с чаем и сахаром и разносили по сидящим прямо на земле пленным. Чай и два кусочка сахара – это все, что мог принять сейчас сжавшийся от голода желудок.