Ох, я знаю.

– И я уже забыла этого напыщенного подонка. – Эмми сняла обертку с третьего кекса.

Грейсон испек их вчера в последней попытке отговорить сестру от вступления в число «Девушек Круга» – так пресса назвала группу, отправляющуюся в Венесуэлу, – но его пышный инструмент переговоров не поколебал упрямую Эмми.

С набитым ртом она добавила:

– Даже не скучаю по нему. Ни капельки. – Она слизнула глазурь с кончиков пальцев, а затем доела остатки кекса. – Ох, я изучала Венесуэлу, и мужчины там, – она покачала бровями, – они горячие, с заглавной буквы. Особенно принц. У него такая повязка на глазу, что придает ему еще больше сексуальности. Жаль, что программа переполнена, иначе я бы попыталась включить тебя в список.

Я скомкала обертку в горошек.

– Может, я смогу прилететь и присоединиться за свой счет.

Она приподняла брови.

– У тебя есть на это средства?

– Да.

– Я так понимаю, твой отец не только лакомый кусочек, но еще и при деньгах?

Обертка в горошек между сжатыми пальцами не превышала размер элизианской жемчужины.

– Лакомый кусочек?

– Ну знаешь, папочка, с которым я бы…

– Я поняла, Эмми. – Мне захотелось отписаться от нее прямо здесь и сейчас, потому что есть границы, которые никогда не следует переступать, и увлечение моим отцом – одна из них. – Я бы предпочла никогда не слышать, что ты говоришь о моем отце в таком ключе. – Как бы мне хотелось, чтобы apa не настаивал на встрече с Эмми после нашего ужина.

– Я не видела обручального кольца.

– Ну они с мамой вместе уже много лет.

Эмми подняла ладони.

– Боже. Успокойся, девочка. Я же не имела в виду ничего такого.

Тут раздался звонок в дверь, разорвав напряжение, а затем в замке звякнул ключ.