— Поцелуйся лучше с моим ботинком! — Скайт со всей силой, на какую только был способен, ударил Дрекслера правой ногой в лицо.
Дрекслер издал какой-то булькающий звук и, отпустив ногу Скайта, повалился набок. Из раздробленного ударом носа брызнула кровь. Попав в глаза, она ослепила Дрекслера. Он зарычал, словно раненый вепрь, и стал шарить руками вокруг себя, чтобы достать своего обидчика.
Скайт подтянул ноги, чтобы Дрекслер не схватил его и тут увидел, как за спиной обезумевшего толстяка, в их направлении по коридору ползут сотни извивающихся черных щупалец.
— Передай привет Фредди, — произнес Скайт и нырнул в щель под дверь.
На этот раз кобура бластера не зацепилась за край и Скайту удалось быстро протиснуться на другую сторону. Дерк помог ему подняться на ноги.
— Что это было? — имея в виду недавнее исчезновение Скайта под дверью, спросил Дерк.
— Дрекслер забыл попрощаться, — ответил Скайт. И, словно в продолжение его слов, из щели с другой стороны донесся душераздирающий вопль бывшего командира карательного отряда пиратского звездолета «Валрус». Вопль смолк, и из-под дверей с шелестом показались извивающиеся щупальца. С каждым мгновением их становилось все больше.
— Бежим! — крикнул Дерк и побежал к выходу. Скайт без лишних слов последовал за ним.
Перед выходом в подковообразный зал Скайт заметил на полу коридора черный цилиндр эпидетермической бомбы из ящика, подпирающего сейчас дверь в центральный зал с матрицей кибермозга. Скайт решил, что это хорошая мысль. Он остановился и, повернувшись в сторону коридора, по которому вдогонку ползли черные змеи, достал бластер. Раздался выстрел. Заряд угодил точно в ящик, все еще подпиравший дверную плиту. От выстрела он рассыпался в прах, и многотонная плита с глухим ударом опустилась до конца, придавив своей массой успевшие проползти в щель под ней щупальца кибермозга. Придавленные щупальца заизвивались, плетьми хлеща по стенам коридора.
— Теперь мы можем все делать не спеша, — удовлетворенно сказал Скайт, убрав бластер. Нагнувшись, он подобрал бомбу и открыл крышку на торце черного цилиндра. Под ней оказалась клавиатура с цифрами и небольшое окошечко таймера, возле которого располагалась небольшая красная кнопка. В памяти всплыли слова Браена Глума, которые тот произнес много лет назад в пещерах планеты Дран: «Смерть дьявола таится в числе зверя». Скайт вспомнил и Кена Чандлерса адмирала синтетойдов, который хотел с помощью точно такой же бомбы уничтожить Плобой. Пальцы сами собой набрали на клавиатуре три шестерки. Окошко таймера загорелось, и Скайт установил его ровно на час, после чего нажал красную кнопку. Теперь остановить процесс было невозможно.
— Для Фредди это будет большим сюрпризом, — произнес Скайт и бросил цилиндр бомбы в глубь коридора.
Бомба, ударившись об пол, несколько раз подпрыгнула и покатилась к придавленным щупальцам кибермозга.
Скайт вышел из коридора в хранилище и направился к летающим мотоциклам, на которых сюда прибыли люди Дрекслера. Дерк уже склонился над одной из машин и что-то крутил на панели управления.
— У этих моделей электронный ключ зажигания. Нужна магнитная карта с кодом, чтобы воспользоваться ими, — сообщил он подошедшему Скайту.
— Что ты этим хочешь сказать? — холодея, спросил Скайт (таймер эпидетермической бомбы остановить было невозможно).
— Он хочет сказать, что вам придется идти пешком, — раздался сиплый грудной голос Удойбидьжа. Затем из-за стеллажа с ящиками, где он все это время прятался, показался сам Ной Удойбидьж. В руке он держал бластер, дуло которого было направлено Скайту в грудь.
— Я думал, что ты прогреваешь двигатель своего звездолета, чтобы поскорее унести отсюда ноги, — стараясь не делать резких движений, чтобы не спровоцировать Удойбидьжа, сказал Скайт. — Что заставило тебя остаться? Если ты скажешь мне, что хочешь отомстить за своего босса, то я не поверю.
— Ты абсолютно прав, Скайт Уорнер, тут дело совсем в другом.
— Скажи в чем, не трать зря время. У меня его и так мало.
— Фолмен, когда был еще жив, говорил, что не встречал человека, лучше владеющего бластером, чем ты — Скайт Уорнер. Я хочу проверить, так ли ты хорош, как говорил Фолмен.