— Вы хорошо меня знаете.

Пожилой пекарь рассмеялся и пустил меня внутрь. Запах мёда и жареного миндаля наполнил мой нос. Следом за ним я уловила аромат свежеиспечённого хлеба и глубоко вдохнула его, невольно закрыв глаза. В животе заурчало, и Тони это услышал, бросил косой взгляд и усмехнулся.

— Вот, возьми, — он протянул мне поднос с круглыми булочками.

Я сняла одну из перчаток и потянулась к угощению.

— Только осторожно, они ещё горячие.

Я улыбнулась ему.

— Вы же знаете, я люблю, когда только из печи.

Я выбрала самую большую из всех. С тех пор, как папа слёг, маме приходится совмещать две работы, чтобы оплачивать счета и еду. Я почти не ела, потому что брату и сёстрам нужнее. К тому же Тони каждое утро оставлял мне свежую выпечку.

— Как там твой отец? — он налил в кружку горячее молоко.

— Мама не унывает, но врач сказал, что долго он не протянет. Болезнь не отступает, а кашель становится всё хуже.

Папа кашляет чем-то склизким и зелёным, но я не могу говорить об этом за столом со всей этой чудесной выпечкой, которую только что достали из печи.

— Твоя мама продолжает работать в таверне?

— Каждый вечер, — ответила я, сделав глоток невероятно вкусного молока. — Ей нужно платить налоги, иначе лавку закроют, а это всё, что у нас есть.

Тони наклонился, достал коричневый мешочек и бросил на стол. По звяканью я сразу догадалась, что там внутри.

— Прошу, возьми. Мне больно видеть, как вы страдаете.

— Тони, я не могу, — возразила я. — Вы заработали их честным трудом, да и мама никогда бы их не взяла.

— Её гордость однажды сведёт её в могилу, — ответил Тони и убрал кошель обратно под стол.

— Вы и так невероятно помогаете тем, что каждое утро даёте свежую булку и кружку потрясающего молока. Это уже много.

Тони улыбнулся.

— Тогда позволь мне хотя бы сложить тебе несколько булок в дорогу.