– Павлов, – прорвался сквозь треск низкий голос Рима. – Сел? Вижу тебя на экране, самый край площадки. Все в норме?

– В норме, – отозвался Николай. – Снесло немного при посадке. А ты чего на аварийке? Да еще из скафандра?

– Не хочу, чтобы пассажиры слышали, – тихо ответил Рим. – Николай, у меня тут не все гладко. Нужен твой совет.

– Совет? – осторожно спросил Павлов, и неприятный холодок пополз между лопаток. – Объяснись.

– В общем, так, – прошептал Зотов. – У меня странные помехи в контуре управления двигателей. Если кратко, проблема с распределителем сигнала. Команды проходят с задержкой. На двигатели. Микрозадержка, три сотых и плавает от пяти, но ты понимаешь…

Павлов закусил губу. Он понимал. Три сотых, когда ты на космических скоростях идешь сквозь бурю, у которой собственная скорость выше твоей, это слишком много. Ты дал команду, но через три сотых она будет уже неверной. И дело даже не в этом. Это отчетливый сигнал о том, что аппаратура работает неверно. А это значит, что в любой миг может вылезти такая ошибка, что три сотых задержки покажутся раем на земле.

– А дублирующий контур? – быстро спросил Павлов. – Резервный узел как…

– Это на дублирующем, – мрачно отозвался Зотов.

– Основной? Что с основным?

– Сдох при посадке, на пятидесяти километрах, – тихо ответил Рим. – Садился на дублирующем, тогда и заметил. Основной не отзывается на команды в принципе.

– Ты почему… – Николай задохнулся от ярости. – Почему не сообщил?!

– Кому? – спокойно отозвался Рим. – Тебе на «баржу»? Ты ничего бы не сделал. Только панику бы поднял. На «Ефремова»? С такой-то связью… Да, я отправил отчет пакетом дальней связи. Он еще идет и будет идти часа два. А времени у нас нет.

Павлов покосился на экран, показывающий симуляцию движения атмосферы. Времени действительно нет. От гигантского циклона, размером с приличный материк, отошел активный фрагмент и движется сюда. Выглаживая на своем пути поверхность, словно раскаленный утюг. Еще и потряхивает – недалеко группа активных вулканов. Скоро будет извержение, но это мелочи по сравнению с бурей. Но это и общую атмосферу не улучшит. Песчинок в воздухе будет достаточно, чтобы порыв углекислого газа превратился в режущую фрезу.

– Ремонт? – вслух предположил Павлов. – Похоже на сбой программного ядра, возможно, от электромагнитных полей атмосферы. Прогнать тестирование, обнулить настройки, загрузить заново заводскую конфигурацию из резервного контура. Это на основной. Резерв нужно просто откалибровать…

Еще не договорив, Павлов понял, что все зря. На это надо несколько часов – при хорошем раскладе. А через несколько часов тут будет ад, сквозь который «утюг» не поднять. Можно, конечно, попытаться ее пересидеть. Дождаться помощи, спасательных рейсов с «Ефремова». Но хватит ли прочности катеров? Ветер такой скорости с песчинками поверхности режет, как металлообрабатывающий станок. Плюс кислота. Плюс температура. Плюс извержение. Вероятность, что зальет лавой – минимальна. Примерно такая же, как вероятность того, что на супернадежном катере одновременно выйдут из строя и основной и резервный контуры.

– О чем ты хотел спросить? – мрачно осведомился Павлов, хотя уже знал – о чем.

– Марс, – откашлявшись, сказал Рим. – Ты тогда поднимал катер с Марса примерно в таких же условиях. Не стал отсиживаться, решил спасти людей…

– Да, – сухо ответил Николай, закрывая глаза. – Да, было.

– Ты… – Зотов помедлил, но потом решился: – Ты жалел о своем решении?

– Они были моими друзьями, – помолчав, сказал Павлов. – Ника и Тим. Молодые, веселые. Была болтанка. У Ники сорвало ремни, Тим отстегнулся, полез к ней, крепить… Их разбило о стены. Обоих.