Если раньше клинок Люка был небесно-синий, такого же сочного и ясного цвета, как и его глаза, то теперь… Когда в ледяных пещерах Зиоста они нашли месторождение кристаллов-проводников Силы, Люк замер. Он застыл, не дыша, словно статуя, и только завихрения Силы давали понять, что он жив.
Вейдер не вмешивался, с нетерпением ожидая, когда его сын найдет свой кристалл. Тот самый, что будет отвечать только ему; тот самый, который увеличит его мощь; тот самый, который наглядно покажет, что его владелец идет тропой Тьмы. Он ждал этого с не меньшим энтузиазмом, чем сын… так что, когда в ладонь парня спикировал кристалл, он не смог сдержать удовлетворенной улыбки. Мелькнувший на миг багровый отблеск его успокоил.
Как оказалось, зря.
Густо-фиолетовый, с отчетливо видимым багровым, словно артериальная кровь, оттенком, меч был полным отражением сущности его сына. Свет, укрытый густой тьмой. Вейдер чувствовал его, ощущал всем своим естеством… этот жар кипящей плазмы, раскаленной, как лава, в которой он когда-то родился для Тьмы. Он обонял его запах, и неважно, что остальные этого не видят: слишком плотно окутывала его сына темная пелена… в которую он спрятался, словно в скорлупу.
Но это – не вечно.
Скоро скорлупа лопнет, и новорожденный дракон поприветствует вселенную свои ревом.
Пиетт вытянулся, встречая своего Повелителя. Здесь, на «Исполнителе», практически личном корабле Лорда Вейдера, его любимом флагмане, не было воли превыше его. До того дня, когда на борт взошел его потомок.
Пиетт помнил этот момент… ясно и четко, как ничто иное. Две черные фигуры, стоящие на мостике, созерцая звездную круговерть. Два хищника, готовящиеся к охоте. Пиетт дураком не был… и прекрасно понял, что происходило в течение года после того странного, и в чем-то страшного, дня.
Неизменно одетого в черное юношу методично знакомили с избранными людьми: офицерами, моффами, солдатами. Учили бою, на примере операций, проводимых войсками и Лордом Вейдером лично. Тренировали. Постоянно, каждую минуту, каждую секунду бодрствования…
Старый, опытный крайт-дракон учил своего птенца охоте.
Охоте на крайне опасную и непредсказуемую добычу.
Вейдер сидел в кресле, смотря на свою гордость. На самое большое свое сокровище. На единственное, что получилось в его жизни, как надо.
На своего сына.
За прошедший с того судьбоносного дня год он прекрасно понял, в чем была его ошибка на Беспине. Глупец. Он предложил сыну власть… ведь он сам стремился к власти, это было его самым глубоким желанием… но его сыну власть была не нужна. Да, он ею пользовался, и весьма умело, не отказываясь от тех преимуществ, которые можно получить, вот только она не была его целью.
Он тогда ошибся, предположив, что раз сам алчет власти, то и Люк, его плоть и кровь, тоже жаждет именно этого.
Ошибка. Его ошибка. Надо было предложить то, что Люк желал искренне и отчаянно…
Семью.
Семья стала тем якорем, что удержала его сына на краю. Он тогда пришел не к Вейдеру, Темному Лорду Ситхов, нет! Он пришел к отцу.
И Вейдер постарался оправдать его ожидания.
Никому не хочется умирать.