– Нина, ты как? – привычно спросил он.
Но она едва ли слышала его.
– Нина, давай, поешь, – скомандовал он.
«Он прав. Надо поесть… Надо отвлечь Их…», – думала Нина, а безжизненные глаза высохшего мальчика взывали к ней из глубин прошлого.
Нина вцепилась в вилку и стала тыкать во все подряд без разбора, не интересуясь тем, что налезало на зубчики. Она пыталась отвлечься от видения, смысл которого постичь было нетрудно, учитывая обнажившуюся омерзительную историю Лидии. Ком встал в горле, Нина была готова разрыдаться, но продолжала насаживать на вилку овощи и отправлять их за щеку. Вкус становился странным: перченым, сладким, горьким и соленым от сглатываемых слез. Но это было неважно. Жевание помогало отвлекаться от мерзкого шепота в голове, а глотание задвигало ком туда, откуда он взялся.
А тем временем зал наполнил женский гомон.
– Где пройдет медовый месяц?
– В домике на побережье…
– Свадьба пройдет в Плазе, как вы и хотели?
– Да! Несомненно!
– А кто организатор?
– Сколько будет гостей?
– Где закажете торт?
– Кто твой дизайнер?
Вопросы всех сортов и областей сыпались в кучу, Лидия едва успевала на них отвечать, Роберт немедленно пришел невесте на помощь. Женщины были возбуждены предстоящими хлопотами праздника, мужчины больше озабочены вопросами имущества.
И только для Нины все эти разговоры были не больше пустого гомона. Она слышала лишь мольбы мальчика…
Вскоре принесли основное блюдо. От запаха жаренного каре ягненка Нину затошнило. Перед ней лежали дымящиеся ребра овечьего ребенка. Нина едва не заплакала. Восемь маленьких ребрышек вываленных в специях и соусе были подобны тому умершему мальчику на прогнившей койке, преданный в руки мучительной смерти во имя праздной гламурной мишуры.
– Я всегда хотела зимний антураж! – делилась планами Лидия.