– Смерть пришла почти разом. Явилась с заезжими гуннами. Они просили приюта, ехали уже из последних сил… Почти сразу и умерли. А затем стали умирать наши, – отец Ингравд горько усмехнулся. – Одного меня почему-то смерть не берет. Видать, Господь помогает.

– Да-а… жаль, что так все… жаль. Хильда будет расстроена.

– Она с тобой?

– Ждет на реке, со всеми. Мы-то надеялись здесь отдохнуть… Отдохнули.

– Да, – прищурил глаза священник, – Вам лучше уйти. Обойти далеко стороной это проклятое кемто место.

– Моя супруга… Хильда, верно, хотела бы с тобой поговорить… перекинуться словом.

– Рад буду увидеть ее.

– Я сейчас позову, съезжу…

В голубых, потемневших от горя глазах готской красавицы льдинками блестели слезы. Называется – навестила родные места. Хот, у Хильды всякого в детстве хватало: и хорошего, и плохого. Но это все-таки детство, юность ранняя, а человеческой памяти свойственно приукрашивать сей беззаботный период золотых грез. Беззаботный – конечно, относительно, тем более – в эту эпоху.

Отец Ингравд, наверное, был для будущей княгини самым близким здесь человеком.

Вдвоем они пошли в часовню – молиться. Князь не мешал, просто стоял снаружи, у входа, чувствуя, как тают на лице падающие снежинки. К полудню сменился ветер, и снег вдруг повалил хлопьями, так что о дальнейшем пути, похоже, не шло и речи. Но и здесь, в чумном поселке, оставаться было нельзя – разбили лагерь неподалеку, у березовой рощицы, на опушке.

– Милый, – выглянула на улицу Хильда. – Отче зовет тебя.

– Хорошо, – молодой человек поспешно вошел внутрь.

Супруга улыбнулась ему грустно и мягко:

– А я выйду. Слишком уж здесь тесно.

Вышла, закашлялась. Ой, не нравился Радомиру ее кашель!

– Вот! – повернувшись, священник протянул князю меч в синих, украшенных серебряными оленями, ножнах. – Это клинок Хукбольда. Возьми. Больше некому им владеть, а ты достоин.

– Доброе оружие! – вытащив меч из ножен, молодой человек невольно залюбовался полированным, с загадочно-тусклым мерцанием, лезвием, закаленным, тройной проковки, с глубоким – для облегчения и крепости – долом. – Славный Хукбольд привез его с собой из похода?

Отец Ингравд покачал головой:

– Нет. Его выковал наш старый кузнец, Гилдуин, по прозвищу Воловьи Руки. Большая сила была в руках кузнеца и большое уменье. Увы… смерть и его не пощадила. Никого! Один я… Теперь вот и буду за всех молиться, пока Господь не заберет к себе, я надеюсь.